Он мне тотчас же ответил, что деньги принадлежат собственнику сохранного свидетельства, каковым в данном случае является Богданов как лицо, законно приобретшее божницу.
Оформив все это дело, я вызвал последнего.
— Ну и привалило же тебе, братец, счастье!
— А что такое, господин начальник?
— Да бумажка-то твоя оказалась кладом!
— Неужто, ваше высокородие?
— Вот тебе и неужто! А ты за полсотни хотел отдать.
— А много ли дают-то за нее?
— Шестьдесят пять тысяч рублей.
— Шутить изволите, господин начальник?! — сказал Богданов, недоверчиво и грустно улыбнувшись.
— Ну брат, мне шутить некогда. Говорю тебе — шестьдесят пять тысяч, и деньги можешь получить хоть сегодня.
— Господи! Да как же это так? Да с чего же это? Не может этого быть… Ваше высокородие! Жена, дети…
Тут на радостях Богданов залепетал какой-то бессвязный вздор, вспотел, засморкался, затоптался на месте. Наконец, несколько успокоившись, он воскликнул:
— Господи ты боже мой! Ведь счастие-то какое привалило! Вот недаром люди говорят, что незаконнорожденным удача. Ведь я, ваше высокородие, и есть незаконнорожденный, ведь я из воспитательного дома! Уж вы позвольте мне тысчонкой отблагодарить господина Урусова.
— За что же ты будешь благодарить Урусова?
— Да как же?! Ведь он меня арестовал!.. Если бы не он — так я бы бумагу продал за полсотни, а то, пожалуй, еще пятерку-другую скинул!
— Ну это твое дело. Пиши прошение градоначальнику, и если он разрешит, то валяй!
На этом мы расстались. Через неделю я услышал, что Богданов, получив деньги, открыл в Сокольниках большую мастерскую, переехал на новую квартиру и зажил честно, хорошо и счастливо.
Через месяц примерно как-то ранним воскресным майским утром я очутился в Сокольниках для осмотра на месте жертв какого-то дерзкого убийства. Исполнив эту грустную обязанность и подавленный виденным тяжелым зрелищем, мне захотелось отдохнуть душой. Дай-ка зайду к Богданову, решил я, полюбуюсь его новой и, как говорят, счастливой жизнью. Мне указали адрес, и я в одиночестве пешком побрел его разыскивать. Под указанным номером я нашел небольшой каменный домик, белый, приветливый, окруженный садом. Я вошел в калитку, постучался на крыльце.
Сам Богданов открыл мне дверь и, завидя меня, радостно воскликнул:
— Ваше высокородие, да вы ли это?! Вот не ждал не гадал!
— Здравствуй, голубчик! Я, я самый и есть! Вот очутился в Сокольниках да и зашел взглянуть на твое новое житье-бытье.
— Пожалуйте, пожалуйте! — засуетился он. — Настя, подь сюда, смотри, какого гостя нам Бог послал! — крикнул он жене.