Мелодия закончилась и заиграла с самого начала. Антон, прерывисто дыша, отстранился и закружил Дашу в танце. Они танцевали среди ее фотографий, и это было так странно, невероятно и головокружительно, что казалось Даше сном. Оба молчали, и весь их разговор сводился к прерывавшим танец поцелуям и обмену взглядами.
«Что мы делаем? — То, чего хотим оба».
«Ты скучала по мне? — Каждую минуту!»
«Я все время думаю о тебе. — Я тоже».
Танец закончился на диване, который стоял у стены. Пол под ногами качнулся, и вот уже над Дашей раскинулся потолок, а Антон навис над ней, осыпая обжигающими поцелуями шею. Его руки нетерпеливо скользнули ей под майку. Даша замерла, отдавшись новым ощущениям. У них с Антоном не было близости в школе. Он этого очень хотел, но она не смогла. Сбежала от него, на ходу запрыгивая в джинсы и застегивая лифчик. Хотя в ту ночь, когда его тетка уехала на дачу, Даша знала, зачем идет к нему домой. Но в последний момент испугалась и оттолкнула. Она так и не узнала — каково это, быть его женщиной. Антон так и не стал ее первым мужчиной. И вот теперь они как будто заново узнавали друг друга — повзрослевшие на десять лет, истосковавшиеся друг по другу, сгорающие от запретной страсти.
В волнующих прикосновениях Антона Даша чувствовала прежнюю порывистость влюбленного юноши и в то же время открывала утонченные ласки искушенного мужчины, каким он стал. Она отвечала тем же — горячностью юности и отчаянной смелостью, которую давал взрослый опыт. Она больше не закрывалась от его касаний, не каменела, как раньше, она с наслаждением и с предвкушением тянулась им навстречу и позволяла своим рукам блуждать по его телу безо всякого стеснения.
Антон застонал от нетерпения. Его руки рванули майку вверх, и Даша выгнулась, позволяя ее снять, а сама стащила его футболку и швырнула на пол. Один-один. Они, тяжело дыша, взглянули друг на друга.
— Подожди, — Даша выставила руку, как щит. — А как же?..
Тени Феликса и Аленушки встали между ними, хотя Даша и не смогла вымолвить их имен. Антон замер и убрал руки, словно обжегшись.
— Ты хочешь уйти? — с изменившимся лицом спросил он.
Даша молчала.
— Иди. — Антон поднялся с дивана, отвернулся к окну, и она видела, что каждая мышца на его спине готова взорваться от напряжения.
Даша скользнула с дивана, торопливо натянула майку, физически чувствуя, как поникли за спиной невидимые крылья, и, не говоря ни слова, побрела к выходу. Она убеждала себя, что поступает правильно. Остаться сейчас с Антоном — значит предать Феликса и эту доверчивую Рапунцель. Но в то же время Даша всей кожей чувствовала, что, уходя, предает и себя, и Антона, и все то волшебное, невероятное и неподдающееся описанию, что связывает их, вопреки обязательствам перед другими.