Андрей искал возможное объяснение:
— Наверное, Змеи сами вышли на Императора. А тот решил им помочь, боясь появления Геммных в той самой Тысяче, которая и развязала последнюю войну, — он задумался, поняв, что в его рассуждениях есть существенный пробел, — но Змеи впервые напали на Аню до того, как Гемма возникла… Они не могли о ней знать! Зачем вообще им была нужна Аня? Теперь уже ясно, что такие силы не бросают на то, чтобы просто насолить Главе Тысячи или тебе.
Да, Андрей же не знал, что я – предполагаемая родственница Императора, которая может унаследовать его дар. В случае закрепления Геммы Ник бы тоже получил эту способность, которая у нас бы многократно возросла. Возможно, сначала Змеи и хотели меня похитить, чтобы я осталась с ними, а, может, сразу выполняли приказ Императора, который каким-то образом узнал обо мне. Скорее всего, Змеи сами продали ему эту информацию после своих неудачных попыток справиться своими силами. А уж когда охотники ему сообщили о Гемме... Мой родственничек, видимо, решил застраховать свой трон моей безвременной кончиной.
Ник, безусловно, все это уже тоже понял, но объяснять вслух не собирался.
— Уходи. Или я убью тебя.
Андрей напряженно смотрел ему в лицо, а потом перевел взгляд на меня.
— Ань, я не предавал тебя. Я сказал своим о Гемме, но если бы охотники приняли решение вас уничтожить, а такое вполне могло случиться, я бы этого не допустил. Ты же знаешь, ты должна знать, что я... Они обязаны извещать Императора о таких вещах, но я не понимал и до сих пор не понимаю, почему это вызвало такие последствия. Со своей стороны, я сделал единственно правильный выбор — если бы охотники узнали о Гемме из другого источника, то я бы уже не был в курсе их решения относительно тебя. Я хотел контролировать ситуацию, чтобы исключить угрозу от своих.
Значит, так. Андрей, живя с нами, спасая мне жизнь и развлекая своими шутками, все это время оставался охотником. Что тут удивительного? Причем он был готов даже предать своих, если бы их решение угрожало моей жизни — я ни на секунду в этом не усомнилась. Разве это не заслуживает благодарности? Хотя в его словах сквозило и кое-что еще — он совершенно ясно сказал, что меня бы в обиду не дал. Но в Гемме участвуют двое, достаточно было бы убить Ника. Он просто бы списал его со счетов или все же решил, что Ник и сам способен за себя постоять? Ответа я не находила. Но уж если я стала причиной всей этой заварухи, то, может, и мой голос должен учитываться? Решившись, я твердо произнесла:
— Ник, охотник останется с нами. Я ему доверяю.