— Всё нормально, просто это напомнило мне, что ты не по-настоящему предлагаешь нам свою комнату.
— Почему это? — интересуюсь я.
— Куда ты будешь приводить своих... девушек? Не хочу, чтобы Макс имел к этому какое-то отношение.
— Тебе не нужно об этом беспокоиться. Я не привожу сюда женщин.
Она смотрит на меня с любопытством, но не препирается.
Начало положено. Я кладу их ночлежные сумки на пуфик у изножья кровати.
— Главная ванная здесь, — указываю на дверь в другом конце комнаты. — Пользуйся всем и чувствуй себя, как дома. Полотенца в ящике под раковиной, а дополнительные подушки в шкафу в коридоре.
Она кивает.
— Хорошо, спасибо, — её голос тих, и до меня не совсем доходит, как это понимать.
Но мне не приходится долго стоять там в размышлениях, потому что Макс открывает очередную дверь и Кайли несётся за ним. Я иду следом.
После, убедившись, что они устроились, я направляюсь на кухню, раздумывая над ужином.
— Честно говоря, у меня нет продуктов... — у меня их никогда нет. Обычно я питаюсь где-нибудь в другом месте, но ей это знать необязательно. Оставаться одному дома мне приходится на самом деле редко. Слишком скучно. Здесь так тихо. Мне больше по нраву поехать к Колтону или Коллинзу, что я и делаю почти каждый вечер. — Вы, ребята, нормально относитесь к доставке? — интересуюсь я.
— Конечно, доставка — это круто, — произносит Кайли.
— Пицца или... — собирался предложить суши, пока до меня не доходит, что младенцам, наверное, нельзя их есть.
— Пицца сойдёт. Спасибо. Дай только возьму бумажник, чтобы заплатить за половину.
— Твои деньги здесь ни к чему, женщина, — награждаю её дружелюбной улыбкой, но мой тон твёрд, поэтому она понимает, что я серьёзен. Мне по силам обеспечить Кайли и её сына безопасным местом ровно так же, как и едой. Не пойму, почему ей так трудно принять чью-то помощь. Такое ощущение, будто она не привыкла полагаться на людей, и это по-прежнему расстраивает.
К счастью, весь оставшийся вечер, Кайли позволяет мне помочь ей с работой, требующей две пары рук, например, порезать Максу на мелкие кусочки пиццу или открыть крышку его непроливайки. Но она не перестаёт наблюдать за мной, будто пытается выискать во мне какой-то умысел. Я думал, что уже всё ей прояснил, когда сказал, что она нравится мне. Обычно я никогда не высказываю так прямолинейно свои чувства, но она вынуждает меня вести себя иначе. И я только начал это понимать.