Венские аристократы, жившие в пышных дворцах, выезжали в город в великолепных экипажах, которыми с начала той эпохи славилась и впоследствии будет славиться Вена. Впереди экипажей шли гайдуки в венгерках, бежали одетые по-турецки, в чалмах с султанами и в сапогах с загнутыми вверх носками курьеры с посланиями господ в золотой шкатулке на длинной палке, пользуясь которой, они прокладывали путь сквозь толпу. Днем и ночью город казался праздничной ярмаркой: богатые дворцы вдруг беззастенчиво появлялись из скопления жилищ простых горожан, а то и вообще бедных домишек, а сами титулованные особы, так гордившиеся своей родословной из глубины веков и властью, не чурались общения с простолюдинами, когда множество жизненных обстоятельств заставляло их собираться вместе.
Здесь, в благополучной и светлой Вене, наполненной звуками музыки и ароматами свежей выпечки, потихоньку стирались из памяти Луи воспоминания об узких, поросших травой улочках Парижа, перегороженных баррикадами и опасных для жизни даже при свете дня.
Об отчаянных балах "висельников" и о гильотинах, еще недавно стоявших на площадях.
Здесь, в просторном доме его дяди Лихтенштайна, казалось, сам воздух согревал уютом и теплом.
Утро молодого графа начиналось с завтрака, состоявшего из кофе, молока, хлеба, сливочного масла и джема.
Затем, прогулявшись немного по городу — в одиночестве, вдвоем с кузеном или его сестрой — к десяти он возвращался домой на второй завтрак, который называли здесь "завтраком с вилкой" в отличие от первого, съедавшегося едва обитатели дома открывали глаза.
После недолгого отдыха в своих покоях или в саду в час дня начиналось время "настоящей еды", к которому два утренних приема пищи считались всего лишь прелюдией. Далее долгий день прерывался легкой закуской, иногда состоявшей всего лишь из чашки кофе, но чаще кофе дополнялся сэндвичами или большим куском торта. Впрочем, тот, кто принимал этот легкий перекус в кафе, мог услышать из-за соседних столиков выкрики: "Гарсон, подай гуляш. Я голоден как волк".
После недолгого перерыва, когда хозяева принимали визиты, а Софи сама навещала друзей семьи, наступало время ужина — намного более разнообразного, чем завтрак и обед. А затем они с Рафаэлем, как правило, отправлялись в кафе — выпить кофе или шнапса и отведать местных пирожных. Рафаэль не любил проводить время с женой.
Иногда, впрочем, кузен отлучался куда-то вместе с отцом — и тогда Луи оставался в одиночестве смотреть, как поблескивают воды Дуная невдалеке, и размышлять о том прекрасном королевстве, где он вырос и которое теперь потерял навсегда. Имение его, как слышал Луи, ушло с молотка. Дворец был разрушен, а старинную мебель, видавшую еще Людовика 14, и драгоценные отцовские картины распродали по частям.