Но он хотел продлить минуты, отпущенные им. Рука его гладила торс Кадана, грудь, живот и немножко спину, заставляя того выгибаться еще сильней.
Кадан попытался перехватить инициативу, перевернув его на спину, но Луи не позволил. Поймав его руки, одной рукой завел их за голову и прижал к подушке. Он отстранился, разглядывая Кадана, вытянувшегося, распростертого под ним, и наконец ускорил движения, вбиваясь в него сильно и резко, каждым ударом выбивая из легких воздух.
— Пусти, — шепнул Кадан, подаваясь тем не менее к нему.
Луи покачал головой. Лоб его покрылся испариной, и он чувствовал, что приближается к концу.
Только в последний момент он выпустил запястья Кадана — и, тут же перехватив правую руку, прижал к его члену, чтобы стремительными рывками заставить Кадана кончить первым.
Пульсирующее тело обхватило его со всех сторон, и Луи последовал за ним.
Он рухнул на кровать, стискивая Кадана в руках, и тот приник к нему всем телом, прижимаясь щекой к плечу.
— Не оставляй меня больше, Луи. Я выбрал тебя — и только тебя.
Луи молчал, думать о чем бы то ни было он не мог. Сердце гулко стучало в груди, горячее тело все еще плавилось в его руках. Он мог только целовать Кадана — все, до чего мог дотянуться, макушку, лоб, виски — и так же крепко прижиматься к нему.
Они уснули уже за полночь, а наутро Луи встал, едва начало светать, и подошел к окну. Нужно было решать, что делать теперь. Сам факт того, что Кадан находился здесь, ставил их обоих под удар.
Кадан, проснувшийся следом, выбрался из постели и, подобравшись к нему сзади, обнял со спины. Он пристроил голову на обнаженное плечо Луи и замер так, закрыв глаза.
— Не могу поверить, — сказал тот, накрывая его руку своей, — что Рафаэль может причинить тебе вред.
— Никогда не мог… — тихо сказал Кадан.
— Дело не в этом. Он же… безобиден, как мышонок. Понимаешь… он даже к тебе боится подойти.
Кадан молчал так долго, что Луи уже перестал ждать ответа, когда он все-таки произнес:
— Мы могли бы уехать, Луи. Париж, Лондон, Неаполь — любой город для нас открыт. Опера есть везде.
— Ты бы хотел так изменить свою жизнь?
— Я бы хотел остаться с тобой.
Луи вздохнул.
— Мне нужны деньги, — признался он наконец, — ты прав, Индия — рискованный и долгий вариант. До тех пор, пока реставрация во Франции не победит — а я думаю, этого уже никогда не произойдет — ссуду мне никто не даст. Но Эрик готов помочь.
— Ты снова будешь привязан к нему.
— Да.
Наступила тишина.
— Теперь, когда ты помнишь все… ты к этому готов?
— Я и раньше не был готов, — сказал Луи, — он хочет, чтобы я проследил за благополучием Рафаэля, а следить за ним…