– Это звучит довольно поэтично, – задумчиво произнесла Мари, глядя куда-то в звёздную даль за открытым окном. – А мне всегда казалось, что в отчаянии человек может всё это и даже больше.
– Отчаяние, как и злость, двигает нас вперёд, – пожал плечами Уилл, – но из-за этих чувств мы перестаём видеть мир в правильном свете. И поэтому становимся особенно уязвимыми для противника сохраняющего хладнокровие.
– Это было написано в той книге, что ты читал? – улыбнулась девушка.
– Нет, это слова из старой военной песни, я просто перефразировал строки, – ответил он, ёрзая на кровати. – Всё затекло. Долго мне ещё так лежать?
– Ещё немного, – Мари поправила сползающий компресс. – Я никогда не слышала этой песни. Ты можешь её спеть?
– Я, – Уилл отвернулся, сделав вид, что разминает затёкшую шею, чтобы скрыть заливший щёки румянец. – Я не помню слов, – оправдался он, – и даже мелодии.
– Как жаль, – вздохнула девушка. – Я люблю, – ему показалось, что голос её дрогнул и стал тише от смущения. – Люблю слушать песни.
– Ты хотела сказать, что любишь петь? – усмехнулся он, уловив этот маленький обман.
– Я плохая лгунья, – хихикнула Мари. – Действительно, мне некого здесь слушать, кроме матушки. Но она хорошо поёт.
– И любит слушать тебя? – продолжал настаивать Уилл.
«С таким-то голосом, – крутилось в голове. – Как я сразу не подумал о способностях к музыке?»
– Ты прав, – девушка окончательно смутилась. – Когда я пою за работой, она кажется совсем не в тягость, а если петь во время прогулки по лесу, то будет не так одиноко.
– Ты споёшь мне? – контратака прошла успешно, румянец на её щеках стал заметен даже в неровном свете свечей.
– Я сделаю это в нашу следующую встречу, когда ты будешь учить меня фехтованию.
– Ты думаешь, это честно? – Уилл от негодования едва не повернулся на бок, чтобы наконец взглянуть прямо в лицо собеседнице.
– Вполне, – она успела поймать мокрую ткань, почти сползшую на кровать. – Да и ты петь не захотел.
– Я же сказал, что не помню слов, – юноша не стал ложиться обратно и, опираясь на локоть, чуть приподнялся. – А ты увильнула нарочно.
– Я не увильнула, а честно пообещала, – улыбнулась она. – Я всегда держу слово.
– Необычно для женщины, – прекратил настаивать Уилл, – держать слово. Это ведь мужская обязанность.
– Так дай слово, что будешь меня учить, – пожала плечами девушка, – и тогда встреча не сможет не состояться.
– Я принимаю этот вызов, – усмехнулся он, стараясь незаметно унять заколотившееся вдруг сердце.
«Она ведь тоже хочет новой встречи,» – от этого понимания мысли озарялись радужным светом. О чём они говорили этой ночью? Ни о чём и обо всём. Юноша и не думал раньше, что можно вот так легко беседовать с одним человеком, а тем более с женщиной, на любую тему, пришедшую в голову. Не знал, что можно не замечать часов и забыть о боли лишь благодаря приятной компании красивой собеседницы. Она слушала с интересом, спрашивала с неподдельным любопытством, говорила с энтузиазмом, часто смеялась и с каждым словом, с каждым взглядом всё глубже отпечатывался её образ в душе молодого лорда.