– Поздравляю, теперь ты – Дорадо, – говорю я, когда она насыщается. Ее щеки розовеют, кожа становится теплой. Поднимаю ее на руки и несу на другой берег.
– Тоже мне, счастье, – недовольно фыркает она, уткнувшись носом мне в шею. И я понимаю, что убью любого, кто попробует забрать ее у меня.
Когда я выхожу из дома, на улице уже рассветает.
Америго выбегает из машины и спешит ко мне. С тревогой смотрит на обессиленную Айлин, у которой открылся жар. По словам Ирмы, это абсолютно нормально, так как организм привыкает к новым вибрациям, но мне от этого не по себе. Есть во всем этом что-то, что мне не нравится, но я не могу понять, что именно. Брат открывает заднюю дверцу, и я укладываю девушку на сиденье. Сажусь рядом с ней.
– Чем больше она будет спать – тем лучше, – говорит Ирма. Она выглядит уставшей, но довольной. – И еще ей нужно много пить.
– Что будет, если Амалик все же доберется до нее? – спрашивает Америго, с нежностью глядя на спящую Айлин.
– Он уже не может подчинить ее себе. Запугать – да, принудить, но не сломить ее волю. Правда, теперь она может быть ценна для него в другом качестве.
– О, Господи, – вырывается у меня.
– В каком же? – хмурится Америго.
– Как мать его будущего ребенка, – отвечает Ирма.
– Но он же ее отец! – недоумевает Америго.
– Для темных магов кровосмешение только в плюс, – сухо поясняет Ирма.
Ведьма садится в авто, а мы с братом переглядываемся. Пожалуй, теперь с Айлин нельзя спускать глаз вдвойне.
Айлин не просыпается, когда я отношу ее в спальню. И когда Ливия приходит мне на помощь, чтобы ее раздеть. У нее сильный жар и даже вторая порция крови, влитая ей в рот через трубочку, не помогает его сбить. Приходится оторвать Дэшэна от подготовки к похоронам и попросить его сделать жаропонижающее.
За одну ночь китаец очень сильно изменился. В его черных волосах появились седые пряди. Вокруг глаз пролегли глубокие морщины. Он словно постарел лет на десять.
– Теперь у тебя появилась дочь, – говорит Лив, гладя Айлин по руке. – Она милая девочка. Мне нравится. Ты ведь думаешь позже обратить ее?
– Нет, не рассматривал это даже, – отвечаю я, усаживаясь на стул. – Не думаю, что ей это пойдет на пользу. К тому же я не хочу больше никого создавать.
– Ты разочарован в отцовстве? – спрашивает Лив, заглядывая мне в глаза.
– Скорее считаю, что этому миру не нужны новые вампиры, – отвечаю я. – Почему ты никого не хочешь создать?
– Наверное, потому что для этого надо испытывать острое чувство одиночества, – растеряно отвечает Лив. – А у меня на подобное даже времени нет. Возможно, когда-нибудь…