— Нет смазки, — проклиная свою удачу, говорю я.
Она нервно смеется.
— А без нее никак?
Хмыкнув, я шлепаю по ее великолепному заду.
— Боюсь, нет.
— Ее можно чем-нибудь заменить?
— Я не… — Тут я вспоминаю про бутылочку лосьона, которая стоит в ванной рядом с шампунем. Поднимаю взгляд к небесам и быстро благодарю их. — Я скоро приду. Не шевелись, — говорю, после чего наклоняюсь и кусаю ее за ягодицу.
Вернувшись, я вижу Валентину на четвереньках. Длинные темные волосы струятся по ее молочно-белому телу. Щеки горят огнем. В глазах — звезды. Припухшие губы помечены мной. Она чарующе улыбается, совращая меня. Боже. Эта женщина станет моей погибелью.
— Нашел, что хотел?
Забравшись назад на кровать, я кладу бутылочку рядом с собой.
— Да.
Я встаю на колени у алтаря ее тела. Наклоняюсь и покрываю ее кожу обжигающими поцелуями, пока не добираюсь до попки, соблазнительно поднятой вверх. Я раздвигаю ее и провожу языком от сморщенного входа между ее ягодиц до истекающей влагой промежности.
— Такая чертовски красивая. — Я вдыхаю ее, желая, чтобы это мгновение длилось вечно.
Двигая бедрами, она смотрит через плечо, смотрит, как я целую, исследую, вылизываю ее тесный вход. У нее закатываются глаза. Она закусывает губу, потом чертыхается, умоляя, чтобы я взял ее и прекратил ее муки.
— Еще нет.
Я раздвигаю ее ягодицы и, зарывшись между ними лицом, трахаю ее языком.
— Я больше не могу… ты мне нужен… — всхлипывает она, умоляя.
— Что именно тебе нужно? Скажи это вслух.
Она стонет.
— Твой член. Во мне. Возьми меня, умоляю.
Наши тела покрывает испарина. Окна запотели. Простыни сброшены на пол. Воздух пропитан ароматом нашего секса.
Это жизнь.
Это красота.
Я встаю у нее за спиной. Открываю бутылочку, выдавливаю на ладонь немного лосьона и смазываю себя. От предвкушения кружится голова. Несколько раз сжав член в кулаке, я подвожу головку к ее заду и медленно прижимаюсь к тесному входу между ее раздвинутых ягодиц.
— Черт, — вскрикивает Валентина.
— Остановиться? — спрашиваю через силу. Чувствовать и смотреть, как ее тело мало-помалу принимает меня, словно умирать прекрасной мучительной смертью.
— Нет. — Она жмется ко мне, выгнув спину. — Мне нужно больше…
— Уже почти все, — кое-как сдерживаясь, отвечаю ей хрипло. Это так тяжело — брать ее медленно, когда больше всего на свете хочется одного: оттрахать ее до потери сознания.
— Пожалуйста…
После этих слов я срываюсь. Хватаюсь за ее бедра и вталкиваюсь до конца, потом, боясь, что вот-вот кончу в нее, закрываю глаза и запрокидываю лицо. Нет таких слов, чтобы описать ощущение, как она туго сжимает меня.