— Даже не думайте, — шепчет он, после чего наклоняется и проводит губами и кончиком носа от моего уха и до плеча. От его ласки я покрываюсь мурашками, все мое тело начинает звенеть.
— Вижу, ты уже встретилась с моей спутницей, — говорит он Марго, голос звучит уверенно, ровно.
Она складывает руки на груди — так, что золотые браслеты на ее тонких запястьях впиваются в кожу — и что-то отвечает ему на французском.
Пока я смотрю на своего французского кавалера, то, ошарашенная, потрясенная до глубины души, делаю пренеприятнейшее открытие: он чрезвычайно хорош собой — хотя своей смуглой внешностью походит, скорей, на злодея, чем на рыцаря в сверкающих доспехах. Его лицо не должно быть столь грешным, а тело столь мужественным. Все в нем — от широких плеч до носа с горбинкой и чувственных губ — создано для того, чтобы ставить женщину на колени, чтобы до беспамятства ее совращать. Он — опасность, приглашающая тебя поиграть, и его приглашение может принять только дура. Или, наоборот, только дура может его не принять.
— Естественно, я ее знаю. Она же со мной, — отвечает опасность опять на английском. Он переводит взгляд на меня — голубые глаза сверкают на смуглом лице — и, ухмыльнувшись, отвешивает моей заднице короткий шлепок. — Верно, красавица?
— Верно. — Яростно покраснев, я награждаю его убийственным взглядом. Он хмыкает, в его глазах пляшет смех. — Прости, что опоздала, — говорю я, сладко ему улыбаясь, потом чувствительно щипаю за бок и, когда он, дернувшись, прячет вопль боли за кашлем, опять улыбаюсь — на сей раз настоящей улыбкой. Попался. — Надеюсь, любовь моя, ты не сильно скучал.
— Очень сильно — до боли. — Уголок его рта приподнимается в нахальной усмешке, а ладонь сжимает мой зад. Медленно. Неторопливо. От его интимного, провоцирующего прикосновения мои глаза округляются, а улыбка сходит с лица. Да он сумасшедший. Это единственное объяснение его поведению.
— А теперь, если ты извинишь нас, Марго, мне нужна минута наедине с моей любимой малышкой, — говорит он, еле сдерживая смех на последних словах.
Марго выглядит сбитой с толку нашим взаимодействием. Взгляд ее прищуренных глаз перепрыгивает с меня на него и обратно — она явно не купилась на выдумку. Качнув головой, она закатывает глаза.
— Как скажешь. Только, когда наиграешься, проследи за тем, чтобы она ушла, — с сарказмом говорит эта вредная женщина на английском — выходит, она все-таки знает его, — и на этом, развернувшись на каблуках, оставляет нас, уводя за собой и охрану. Цирк окончен, разочарованная публика разошлась.