Прогулки звездными ночами бок о бок — я иду по бортику ограждения с раскинутыми руками и сияющим сердцем в груди. Вино, еда, шутки в укромных кафе — общение с ним опьяняет меня. Танцы на берегу Сены — Себастьен учит меня предрассветному танго.
Смех и с поводом, и без повода, просто так.
В мое сознание продолжают вторгаться мысли о нем. Такие, от которых мои щеки краснеют, а внутри просыпается голод, которого я не испытывала очень давно. Иногда по ночам я просовываю руку под одеяло, раздвигаю ноги и трахаю себя пальцами, представляя на их месте его твердый член. Я облизываю губы и представляю его язык. Тру соски и представляю на себе его рот. Обхватываю подушку и представляю его, его тело, и, кончая, шепчу в пустоту комнаты его имя — словно молитву или мольбу.
Такое чувство, словно Господь Бог сказал: «Дитя, я дарую твоей изголодавшейся душе пищу. Музыка наполнит твою тишину. Солнце согреет тебя. Звезды с луной укажут дорогу. Но будь осторожна. Не жадничай. Все хорошо в меру.»
Но не жадничать я не могу.
Я продолжаю брать взаймы все больше и больше времени с ним. Продолжаю жить в своем маленьком коконе счастья, молиться, чтобы у нас было еще одно завтра, падать в мечту все глубже и глубже, хотя хорошо понимаю, что песок почти высыпался, и однажды часы придется перевернуть.
Глава 17. Уильям
Я сижу, откинувшись в кожаном кресле, смотрю вверх и подбрасываю к потолку теннисный мячик. Его мягкий стук в темноте успокаивает. Кроме уборщиков и меня, в офисе никого нет. Вместо беспрерывных телефонных звонков из коридора доносится играющая в переносном плеере латиноамериканская музыка.
Мне давно пора уходить, но моя жалкая бабка убила все настроение, хотя до ее появления день складывался идеально. После ряда неудачных инвестиций у нас наконец-то случился прорыв. Прибыль выглядела очень неплохо. Но потом явилась она.
Лоретта Фицпатрик, наш матриарх, владеющая ключами ко всем тем деньгам, которые мне так сильно нужны, ворвалась в мой кабинет, и плевать ей было на то, что у меня была встреча. Ларри и прочие трейдеры могли отправляться к чертям. С тростью в руке, с жемчугами на шее, она вошла ко мне, готовая к битве. С вежливыми приветствиями и поцелуями в щеку было покончено. Внук разочаровал ее, и она настроилась показать ему, что недовольна.
— Уильям, — холодно произнесла она вместо приветствия и едва заметно кивнула мне, игнорируя всех остальных.
За ее спиной стояла с испуганным, виноватым лицом моя секретарша.
— Сэр, она не захотела ждать, когда встреча закончится.
Моя бабка не удостоила секретаршу ответом. Все ее внимание было направлено на меня.