Он видит себя возникшим в утробе матери, он поднимает руку, и она имеет пять ветвей: откуда же это дьявольское число пять, и как оно связано с моей душой? Он больше не очевиден для себя самого, он трогает свое тело и испытывает страх: это ты, и ты простираешься до сих пор и не далее. Он несет еду в себе: вчера это был зверь, который мог мчаться по округе, теперь я высосал его и сделал частью меня, где же мои конец и начало? Все вещи связаны причиной и следствием, и все, что он хотел постигнуть, раскрылось перед его испытующей мыслью. Вскоре он увидел механику даже в самом родном и дорогом — улыбке его возлюбленной; есть и другие улыбки — порванного ботинка. В конечном счете, все особенности вещей есть только для него, ничего не существует само по себе, мир — прозрачное эхо его голоса, ему хочется кричать и извергнуть самого себя вместе с нечистой едой, он чувствует надвигающееся безумие и желает найти смерть прежде, чем потеряет даже такую способность.
Но когда он встает перед неизбежностью смерти, он осознает свое естество, и космическое значение предстоящего шага. Его творческое воображение строит новые, ужасные перспективы за гранью смерти, и он видит, что убежища не найти. Теперь он может различить очертания биолого-космических рамок: он беспомощен во вселенской тюрьме и брошен среди бездны возможностей.
С этого момента он находится в состоянии непрерывной паники.
Это чувство космической паники является ключевым для каждого человека.
Действительно, роду суждено погибнуть так скоро, и всякое эффективное сохранение и продление жизни исключено, в то время как все внимание и энергия индивида направлены на то, чтобы вынести и продлить это катастрофическое напряжение.
Трагедия вида, ставшего непригодным для жизни путем переразвития одной способности, не ограничивается человеком. Так, считается, что некоторые олени в палеонтологические времена стали жертвой приобретения слишком тяжелых рогов. Мутации слепы, они случаются вне связи с интересами окружающей среды.
В депрессивных состояниях разум может рассматриваться как такой рог, во всем своем великолепии только прижимающий носителя к земле.
Почему же тогда человечество не вымерло давным-давно во время великих эпидемий безумия? Почему лишь немногие индивиды гибнут из-за неспособности выдержать напряжение жизни, если мышление дает им больше, чем они могут вынести?
История культуры, как и наблюдение за нами самими и другими, дает следующий ответ: большинство людей учатся спасаться, искусственно ограничивая содержание своего сознания.