Галя зажмурилась и замотала головой.
— А, может, гипноз? — не унимался супруг.
— Хватит! — встрепенулась Олеся.
Аккуратно уложив подругу на диван, подскочила к мужу и выпихнула его в прихожую.
— Перестань, Димка. Все! Его больше нет. Не надо! Не надо придумывать для себя спасительные отговорки. Прошу!
И шепотом на ухо добавила:
— Она на грани нервного срыва, перестань ее мучить.
Дима скривился так, словно съел лимон, и прошипел Олесе в лицо:
— Опять она! А я? Ты хоть раз думала вначале обо мне?
— Всегда, — твердо, смотря прямо ему в глаза, сказала Олеся. — Но у тебя есть я, а она — одна.
Дмитрий глухо застонал и вцепился пальцами себе в волосы.
— Иди к подруге. Я побуду один… там, в спальне, — пробормотал он. — Не заходи ко мне пока, ладно.
Олеся хотела его обнять, но муж не позволил.
— Иди же. Галя ждет.
Она кивнула и оставила его одного.
Целый день до позднего вечера Олеся обихаживала горюющих родственников. Действовала механически, титаническим усилием заставив себя не думать, не вспоминать, не плакать. Устала неимоверно, но сделала то, что запланировала: оповестила родителей, друзей, сослуживцев покойного. Связалась с похоронным агентством, вымыла, проветрила квартиру, изгоняя ненужные запахи. Сбегала в ближайший супермаркет, где под завязку затарилась продуктами. На быструю руку приготовила ужин и силком заставила всех поесть. Потом без движения упала на диван, в надежде хоть немного поспать. Но так и не смогла уснуть, прислушиваясь к приглушенным всхлипам подруги (та все-таки не решилась лечь в спальне) и возне мужа.
Утром Олеся поднялась раньше будильника. Осторожно сползя с дивана, чтобы не потревожить покой уснувших под утро родственников, наскоро приняла душ. Едва дождалась девяти часов и позвонила по оставленному медиками телефону. В морге сообщили, что пока не пришли результаты анализов на психотропные вещества тело, как и свидетельство о смерти родне не отдадут. Предложили перезвонить после обеда.
В предложенное время Смирнова сделала еще одну попытку, на этот раз дали добро.
Подтвердилась причина смерти. Как и предполагала фельдшер — сердечный приступ. В крови не были обнаружены подозрительные вещества, в квартире отпечатки пальцев и физиологические жидкости посторонних. Разрезанные плавки? Особая потребность усопшего, об этом и говорить не следовало. Оттого дело заводить не стали. Списали на естественную предрасположенность организма к заболеванию. Скупо выразили сочувствие и отдали тело.
Дальше начался ад.
Олеся где-то бегала, заказывала, оплачивала. Говорила со знакомыми, успокаивала родителей и объясняла остальным, попутно присматривая за подругой и мужем.