Горячие даже сквозь ткань ладони Орлова скомкали блузку, пробираясь к болезненно напрягшимся грудям. Олеся вскрикнула и еще сильнее прижалась спиной к Вячеславу. Он стал твердым, словно каменным. Или мертвым. Но лишь на мгновение. Руки на ее груди дрогнули и продолжили свой путь дальше, ощупывая, поглаживая, вводя в транс.
Брюки сдались без боя, разрешая ему проникнуть в трусики, достигнуть самого чувствительного места. Смирнова задохнулась от пронзившего ее удовольствия, но и Орлов не остался равнодушным. Его срывающееся дыхание обжигало макушку, возбужденная плоть упиралась в поясницу, вот только Вячеслав не спешил расчехлять свое главное оружие, довольствуясь пальцами. Но и их было достаточно, чтобы унести Олесю в царство блаженства. Она извивалась змеей, царапала ногтями, держащие ее руки, выла в голос, словно умалишённая. Потому что и вправду была такой: безрассудной, забывшей обо всем, перешагнувшей за грань.
Раз за разом накатывали волны наслаждения, концентрировались, становились чаще и спустя бесконечно долгий, но невыносимо сладкий миг накрыли ее с головой. Прошлись судорогой по всему телу, выбрасывая Олесю из сознания, заставляя парить в невесомости. Чтобы через несколько ударов сердца бросить на камни холодной фразой Орлова:
— Так и быть, Олеся Александровна, я закончу с вашей подругой. Будьте уверены. А сейчас идите домой. Уже поздно.
В следующий момент ее колени подогнулись, Олеся начала заваливаться вперед. Пол быстро приближался, грозя столкновением. Но почувствовать падение она не успела, перед глазами резко потемнело, Олеся рухнула в обморок.
Пришла в себя Олеся только в такси. Как выбралась из клуба, она помнила смутно. Вроде бы до выхода ее довел Вася, он же сунул в руки сумочку, пожелал спокойной ночи и, словно большую куклу, усадил в салон. Больше ничего. Провал. Пустота. Остальные воспоминания будто подернулись туманом.
Туманом!
Смирнова едва не подпрыгнула на сидении.
Туманом. Точно таким же, какой заполнял «болото».
Болото!
Танец.
Орлов!
Его пальцы в ее трусах…
Олеся застонала, в ужасе схватившись за голову. Цепочка ассоциаций внезапно выстроилась, заставляя вспоминать. Но лучше бы она навечно осталась во мраке беспамятства, чем так. Перед глазами поплыли сцены из клуба, и чем дальше, тем красочнее они становились. Тем сильнее ее грызла совесть.
Смирнова устало откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Она предательница. Трижды предательница. Обманула не только самых дорогих людей, но и саму себя. Как же низко она пала! Казалось, что ниже просто не могло быть. А ведь еще осуждала Галину, за то, что та слишком быстро забыла покойного мужа, бросилась в новые отношения. А сама-то…