Почувствовала, как его рука нежно прошлась по спине сверху-вниз и обратно и вздрогнула.
— Хочешь, чтобы прямо сейчас показывать начал свои умения или, подождем до Виктории?
Виктория. Вау! Я теперь знаю конечный пункт нашего назначения. Виктория — это было просто прекрасно. Насколько я знала, именно этот город являлся столицей Сейшельских островов. Значит, если Волжанов нарушит условия договора, мне будет очень легко это доказать и еще проще убраться оттуда. Честно признаться, очень боялась, что он повезет меня на какой-нибудь из крошечных остров, где мы будем чуть ли не в одиночестве.
— Давай ты докажешь это кому-нибудь другому, — предложила я. — Кстати, почему ты назвал меня невестой? — вспомнила вопрос, который меня смутил и который было необходимо прояснить.
Волжанов лишь усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:
— А ты бы хотела ей быть?
Хороший вопрос. Признаться ему честно? Может, тогда сбежит? Или скорее воспользуется?
— А ты предложи, вот и узнаешь? — я решила следовать примеру Волжанова. Он лишь усмехнулся.
— А ты хотела, чтобы я тебя представил исполнительницей услуги сопровождение?
Ну, хотя бы не любовницей. Это значительный прогресс в наших отношениях, господин Волжанов.
— Я бы хотела, чтобы ты оставил меня в России. Почему ты не позвал с собой отдыхать эту радостно раздвигающую ляжки особу?
— Ты о Виолетте? — поинтересовался мужчина, я кивнула в знак согласия. — Эта радостно раздвигающая ляжки особа, как ты выразилась, сладкая моя, наследство от моего брата. Больше я тебе ничего сказать не могу.
Наследство? Я просто оторопела от полученного пояснения. Как человек может быть наследством? Она же не вещь. Кажется, последнее я озвучила вслух.
— Но она же не вещь, — начала, как была тут же перебита веселым смешком.
— От вещи легко избавиться, передарив или попросту выкинув. А Виолетта, словно таракан, от которого так просто не избавишься.
С каждой последующей фразой разговор становился все более неприятным. Как так можно отзываться о женщине, с которой спишь? Можно. Вспомнила, как Волжанов обвинил меня в восстановлении девственности. Стало так тошно и противно. Как я умудрилась влюбиться в такого циничного мерзавца, да еще поддерживаю подобные беседы. Но сегодня я была сторонницей крайностей:
— Найми дезинсектора.
— Уже, — хохотнул Волжанов. — Не помогло.
На что он намекает? Не на меня ли? Я попыталась слезть с его колен снова.
— Ада, останься, — больше в лице негодяя не было даже намека на веселье. Такая простая фраза! Всего два слова! А, казалось, Волжанов туда вложил всю душу. С такой нежностью и мольбой они были произнесены. Я не смогла отказать.