Мы с Валерой спешно помчались вверх по лестнице. Подбежав к шкафчику, я с силой дёрнула дверцу, замок щёлкнул, и тонкая «дэвэпэшная» дверка легко открылась. И нашему взору предстала спящая заплаканная Тая, скорчившаяся от холода как в утробе матери, прижав кулачки и коленочки к груди.
И как она могла туда залезть?
- Может, здесь стоял стул, а кто-то из жильцов забрал его после того, как она вскарабкалась в шкафчик. – Словно отвечая на мой вопрос, предположил Валера.
Скорее всего, так и было, поскольку на оставшейся части подоконника рядом со встроенным шкафом стояла банка с окурками, видно, кто-то курил здесь, сидя на стуле, и на какое-то время отлучался, а потом забрал стул.
Как ни старался Валера нести девочку осторожнее, чтобы не разбудить, Тая всё же проснулась, когда он занёс её к Ирине в квартиру. Там уже был её муж, они решали, звонить в милицию или не звонить. Открыв глазки, дочка Глеба сонно заморгала, а потом со страхом уставилась на мужа Ирины.
- Где вы её нашли? – начала хлопотать вокруг нас Ирина, пытаясь забрать у Валеры племянницу, но он отвёл её руки и бережно посадил Таю на диван.
Худенькое личико дочери Глеба было бледным и испачканным то ли засохшей кашей, то ли пожелтевшей побелкой, то ли чем-то другим. Огромные глаза казались бездонными и потемневшими, потерявшими свой яркий синий цвет от испуга. Присев на корточки, я взяла её вялые холодные ладошки.
- Она мокрая, - сказал деловито Валера и, присев рядом, стал стаскивать с Таи колготки.
Сначала я ничего не заметила. Взяв принесённые Ириной из детской комнаты сухие колготки, потянулась к девочке, чтобы надеть на неё их. И замерла. Невероятно, безумно, чудовищно! Попка и ножки у Таи были в желтоватых синяках и ссадинах. Боже, только изверг мог совершить такое! Возмущённо посмотрела на Ирину и выдохнула обвиняюще:
- Кто из вас избивал ребёнка?
- Какую глупость ты говоришь! – обиженно воскликнула Ирина. – Она же моя племянница! Это она сама упала, с ней просто сладу нету, лезет повсюду, вот и стукнулась!
Нисколько не поверив ей, я принялась осматривать Таю дальше. Оказалось и на спинке, и на виске у неё синяки.
- Как ты могла? – Моему возмущению не было предела. – Ты же настоящая живодёрка, истязательница! Она же совсем крошка, тебе сдачи дать не может!
- Это не тётя, - неожиданно тихо возразила Тая. – Это дядя Игок! Он бил меня лемнём, - не по-детски глубоко вздохнув, мрачно добавила: - Я не слусалась!
Я перевела взгляд на застывшего у двери мужа Ирины, высокого и статного мужчину под два метра ростом. Я где-то слышала, что высокие и сильные мужчины не истязают женщин и детей, чаще таким образом самоутверждаются низкорослые мужички. А высоким и сильным самой природой заложено быть защитниками. Выходит, это утверждение ошибочно. Вот он стоит передо мной, гордый своей силой и статью, высокий мерзавец, поднявший на маленькую девочку руку – и не раз! – и цинично оправдывается: