— Тебе-то на это начхать! — сказал Жевинь. — Ясное дело!
— Да с чего ты взял!.. Допустим, она и правда сбежала… Далеко она не уйдет.
Он встал посреди гостиной и принялся втолковывать Жевиню, какими средствами располагает полиция, чтобы поймать сбежавшего человека. Несмотря на крайнюю усталость, он вдруг воодушевился. Он сам был готов поверить, что Мадлен вот-вот найдется; и в то же самое время ему хотелось броситься на ковер и дать волю собственному отчаянию. Жевинь по-прежнему не двигался. Казалось, он задумался, гладя на букет.
— Позвони мне, — сказал наконец Флавьер, — как только она вернется.
Он пошел к выходу, чувствуя, что уже не владеет собой и выражение лица вот-вот выдаст его. Тогда правда вырвется наружу, и с криком «Она мертва!» он рухнет на пол.
— Не уходи, — прошептал Жевинь.
— Старина, я бы охотно остался. Но ты не представляешь, сколько у меня работы… Пожалуй, с десяток дел лежит на столе!
— Ну останься! — умолял Жевинь. — Не хочу быть один, когда ее привезут.
— Что ты, Поль, не сходи с ума.
В его неподвижности было что-то пугающее.
— Ты будешь здесь, — сказал он. — И ты им все объяснишь… Скажешь, что мы оба боролись…
— Ну конечно… Но поверь мне, ее не привезут…
Голос у него сорвался. Он поднес к губам платок, откашлялся, высморкался, пытаясь выиграть время.
— Ладно, Поль… Все будет в порядке… Не забудь позвонить.
Он остановился, держась за ручку двери. Уткнувшись подбородком в грудь, Жевинь будто окаменел. Флавьер вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. На цыпочках прошел через прихожую. Его мутило от отвращения к самому себе. И все-таки самое страшное уже позади! Дела Жевиня больше не существует. А что до его страданий… Разве сам он не страдал куда сильнее? Захлопнув за собой дверцу машины, он вынужден был признать, что с самого начала чувствовал себя настоящим мужем Мадлен. Для него Жевинь был лишь узурпатором. Не станет же он жертвовать собой ради узурпатора! Не пойдет рассказывать полицейским, своим бывшим коллегам, что позволил женщине покончить с собой, потому что ему не хватило мужества… Не может он снова уронить свое достоинство ради человека, который… Только не это! Лучше молчать и хранить спокойствие. Клиент из Руана послужит ему предлогом, чтобы уехать из Парижа…
Флавьер и сам не знал, как довел «симку» до гаража. Теперь он шел куда глаза глядят, по улице, на которую опускались сумерки. Это был настоящий провинциальный вечер, полный синевы и грусти вечер военной поры. На одном из перекрестков люди столпились вокруг машины, к верху которой были привязаны два матраса. В мире распались все связи. Медленно, безмолвно, с погашенными огнями город плыл в ночи… Сердце щемило при виде опустевших площадей. Все напоминало ему об умершей. Войдя в ресторанчик на улице Сент-Оноре, Флавьер сел за столик в глубине зала.