Назвать моего отца чрезмерно опекающим было бы слишком мягко.
Я – дочь проповедника. И не просто проповедника. Мой отец – проповедник в Саус Холлоу, руководитель единственной церкви в маленьком городке, где я родилась и выросла. Он проповедует адские муки и осуждение, бранит и критикует все пороки мира, а также считает, что единственный путь на Небеса – держаться подальше от всех форм искушений.
Например, искушения в виде мужчины, стоящего передо мной прямо сейчас. Слишком красивого, с точеным подбородком, темными глазами и легкой щетиной. Того, который смотрит на меня со смесью презрения и гнева.
Вы знаете, что говорят о детях проповедников, что якобы они более сумасбродны, чем обычные дети? Это не про меня. Мой отец позаботился о том, чтобы я сидела под замком, пока была ребенком. Я всегда сопереживала Рапунцель, запрятанной в башне от всего мира, потому что я сама чувствовала себя именно так большую часть своей жизни.
У меня никогда не было парня, ни говоря уже о свидании.
Поэтому, что может быть более неловким, чем быть девушкой из провинциального городка, которую отец притащил в кабинет профессора, чтобы тот приглядывал за ней, пока она учится в колледже? Что может быть более унизительным, чем то, как мистер Гейб смотрит на меня прямо сейчас, словно это огромная ошибка и у меня нет никаких шансов учиться в его литературном классе, потому что я обладаю абсолютно нулевым талантом?
Возможно ли что-то более унизительное, чем это?
Только то, что, когда он смотрит на меня – такой мрачный, злой и высокомерный – тепло по моему телу распространяется вплоть до кончиков пальцев. Это тот вида тепла, которое несется сквозь меня, когда я лежу в постели ночью, думая о том, каково это будет – чувствовать чьи-то губы, ласкающие мою кожу, или чьи-то пальцы между моих ног.
Я уверена, человек вроде мистера Гейба, такой видный и опытный, точно знает, как правильно прикоснуться к женщине.
Слова пролетают сквозь мозг, прежде чем я могу остановить их. Когда мои глаза встречают глаза мистера Гейба, клянусь, он видит меня насквозь. Я клянусь, он знает о моих самых греховных мыслях, и мое лицо заливается краской. У меня перехватывает дыхание.
Я говорю себе, что это не правда, и он не может знать, о чем я думаю. Он не мог просто почувствовать, что я только что представляла, как его кончики пальцев будут ощущаться, когда он пройдется ими по моей коже.
Это так неправильно.
Я знала мистера Гейба, когда была маленькой. Я даже сейчас думаю о нем как о мистере Гейбе, а не как о мистере Райане или