Ее родители погибли, хотя Ада никогда не знала деталей. Нет ни сестер, ни братьев, оставался лишь он, тот, кого она точно не ожидала потерять.
- Стив! - воскликнула вдобавок Форстерс, заметив близнеца лучшего друга. - Я не ослышалась, ребята? - сглотнув тяжелый ком досады и отчаяния, а также горькой боли она смогла натянуть улыбку. - Вас забирают?! Мальчики!
- Ада, - парнишка мягко взял затекшие запястья подружки. - Нас действительно забирают, забирают далеко в Америку, Ада.
- Ам..Ам...Амер-рику? - шепотом отреагировала именинница.
Как же много "приятных" подарков на день рождения...
- Да, Ада, я не знаю, что теперь делать! Ты знаешь, где эта "Америка"?
- Как, что? Ехать! В восемнадцать я уйду отсюда, меня заберет бабуля, и я... я... приеду к тебе!!! - громко, воодушевленно бросила Форстерс, заставляя и себя верить в свои слова.
- Уинтеры! На выход! Родители приехали!!! - тяжелый, громкий, давящий на сердце женский голос растоптал все хрупкие цветы, окружающие детишек.
- Ты... ты должна приехать!! - Стив оттаскивал брата-близнеца к воспитательнице, которая нервно стучала каблуком по деревянной поверхности холодного пола.
- Но...но в какой город ты едешь?! - вдогонку спросила она, но мальчишка уже не мог дать ответ. Поправив его черный галстук и белую рубашечку, мисс Дриф вытолкнула близнецов на улицу. С улыбкой проводила, отдала в руки опекунам и вернулась.
Через мутное окошко Форстерс с любопытством осматривала процесс, пытясь прочувствовать как это - быть на свободе.
- Быстро за стол, сопляки! - воспитательница одарила всех оставшихся примитивным леденящим взглядом, направившись на второй этаж, куда никто не должен был соваться - в свою комнату. И лучше не думать о том, что случится с ребенком, если он туда сунется.
Распустив пепельно-каштановые волосы с проблесками седины, она стонала, поглаживая спину.
- Мэган, принеси мне мое платье! Долбаный костюм, терпеть его не могу! - женщина скрылась из виду, а уборщица хвостиком рванула за хозяйкой.
Воспитательница отдала почти всю жизнь этому детскому дому, что занятно потрепало ей нервы, и она была, следовательно, не первой свежести. Года делают свое, но на новый костюм, который сидел бы на ней как влитой, она раскошелиться не хочет, и, когда кто-то хочет забрать ребенка из этой тюрьмы, Дриф скверно, с неистовой нервозностью выдыхает, зная, что ей придется напялить свой черный старый костюм, который туго стягивает ее грудь.
Отдав полное разрешение выходить горячим слезкам, Ада убежала в угол детской, к старой машинке, которую так любили лучшие друзья. Синенькая, потертая и не такая уж большая, она была единственным воспоминанием о Кейне Уинтере.