Затем, они виделись с Наташей еще много раз. И этот мальчик, приезжал даже на электричке, что бы встретится с ней. Поскольку так получилось, что он влюбился в эту замечательную девочку. Да и Наташа была всегда очень рада его видеть. Так что порой, бабушка недоумевала. Чего это внук стал чуть не каждую неделю приезжать? И вот, через два года они решили, что обязательно будут вместе. И даже пообещали друг другу, что не станут больше дружить ни с кем. А еще через месяц, она вместе с родителями уехала заграницу. Навсегда.
Окончив свой рассказ, Олег просто подмигнул мне, и помедлив, спросил:
— Ты думаешь спустя все эти годы я забыл ее?
Я только промолчал, подумав; что прав был классик: «нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте».
«Что же делают с нами эти негодные девчонки? — и тут же поправился: — Нет, Катька все-таки хорошая. Это я Балда, чего я нашел в Юльке? Ну красивая, но ведь и Катя тоже вполне симпатичная. Особенно сейчас, со своей новой прической».
И вот опять, Олег помог мне пережить очередной, резкий поворот судьбы. И я за это ему был очень благодарен. Однако еще долго после той злополучной встречи в парке, я приходил в себя. Впоследствии я узнал, что они давно уже общаются. И оказалось, что у них все серьезно. И ничего странного в этом нет. Борька был наверное, самым солидным и достойным внимания парнем в школе. Да и родители у него были очень состоятельные. Кем они работали, я не знал, но вот Борька, который был старше меня года на два, всегда ходил в отличном сером с искрой костюме, а так же, в дорогущих лаковых штиблетах. В купе с всегда прилизанной челкой, и приятным, даже где-то благородным лицом, он был просто неотразим, и производил на наших девчонок решительно чарующее воздействие. Так что неудивительно, что и моя, нет, теперь уже не моя Юлька, влюбилась в него по уши.
«А я простофиля, и не понял ничего! Ну да ладно, — решил я, — нет, так нет! И не стоит изводить себя, и близких. Чего стоят лишь одни мамины нервы!»
Так что, хоть и со скрипом, но постепенно жизнь стала налаживаться. А через год, я совсем избавился от своих непонятных чувств к Юльке. Меня уже не умиляли ее прелести. И даже когда она, на уроке истории порой шептала мне в ушко; что Хомяк, (наш учитель), обязательно вызовет ее сейчас, а она не готова, или еще чего-то подобное, мое сердце уже не замирало от удовольствия, и меня уже не бросало в жар от случайного прикосновения ее губ. В общем, сам не знаю почему, но постепенно я даже стал чувствовать к Юльке некую антипатию. Мне стало казаться, что она намеренно заигрывает со мною, дабы пощекотать нервишки. Но как оказалось впоследствии, я глубоко заблуждался.