– Ты никуда из этой машины не выйдешь, любовь моя… – его яростный шепот «катится» по ее губам, щекам, шее. - Никуда!
И руки Олега oбнимают ее так крепко, что дышать трудно. Да и не хочется! Только сейчас поняла, что у него на коленях сидит – не заметила, когда затащил. Или сама забралась? Тоже обнимает его со всей своей силы. И от того, что он сказал только что – все тело в дрожь. Души наизнанку, все границы нарушены.
Резко выдохнула, уткнувшись лбом в его скулу.
– Но это для тебя необходимо, любимый, – таким же шепотом.
– Перебьюсь, - сердито отрезал он, не позволяя ей ничего объяснять дальше. – Ты – сидишь тут. Диму оставлю, - распорядился.
Еще раз коротко и жадно прижавшись қ ее губам, ссадил Машу со своих рук. И видно же, что самому никуда идти не хочется уже. Но оба знают – слишком серьезные дела ждут. И люди.
– Документы на пассажирском сиденье у меня, – тихо напомнила, наблюдая, как он проводит рукой по волосам – она взъерошила, даже не поняв, не заметив. Мозг отключился в его руках.
Расправил пиджак и галстук. Она ухватила его за руку – нить цела… Прижалась губами к его ладони. Почему-то не верилось, что скажет, случись что, вот и перепроверяла постоянно. А Олег, поначалу не понявший, что она делает, перехватил тут же ладонь Маши и к костяшкам ее пальцев с такой алчностью губами припал, что обоим ясно – никому не хватило того поцелуя, что только что себе позволили. Только времени совсем в обрез.
Так и не взяв пальто, открыл дверь, выходя на улицу. И на один последний миг глянул на нее. Все еще злится и недоволен. Но и все другое, что в обоих бушует, что сам сейчас выпустил, - в глазах Олега горит, заставляя ее дрожать вообще не от страха.
Все, чего он сейчас бы хотел – это сгрести ее в охапку и отвезти домой к себе. Подмять под себя, всеми возможными физическими способами закрыв и защитив, укрыв собой. Спрятать, от всех утаить. Чтобы и духу Маши здесь не было! Чтобы не увидел никто. И из своих рук не выпускать даже на секунду… Потому что не врал тогда, когда наизнанку нутро выворачивал перед ней : не выдержит, если с Машей что-то случится. Ее потери не вынесет. Был достаточно честен с cобой, чтобы признать – это его точка излома и слабости, преодолеть которую не сможет. Просто потому, что не захочет без нее трепыхаться или дальше для чėго-то глотку рвать.
Оценка событий и смыслов меняется с годами. И в какой-то момент начинаешь ценить такие нюансы, которые раньше в сторону отодвигал, считая, что нагонишь, успеешь. Нихе*а… Не работает так. И постепенно приходит понимание, что больше может и не быть ничего. И не так уж щедра сука-жизнь, не сыплет тебе на голову подарки и счастье из мешка… Только себе у тебя отжимает все, что хоть минимальную ценность для души и сердца имеет. И с каждым прожитым днем, с каждой такой потерей – начинаешь безгранично ценить крохотные мелочи.