— А во-вторых? — не выдержав, перебил его я. Если его сейчас не остановить, то пиши пропало. Весь вечер будем говорить о науке. Что само по себе, может, и неплохо, но меня уже утомило. Давно.
— Что “во-вторых”? — сбился с ритма профессор.
— Вы сказали — "это во-первых…"
Ученый прикрыл глаза и, готов поклясться, восстановил весь наш разговор с точностью до каждого слова ровно до того момента, как он произнес эту фразу.
— Действительно, говорил… А во-вторых, Янак, я вас пригласил не на мои именины. А на день рождения нас с вами в этом мире. Сегодня исполнилось ровно девять месяцев, как мы с вами здесь оказались.
— Девять месяцев? — я не знал — смеяться или плакать. — Вы решили отметить девять месяцев?
— Это очень символично, не находите? Именно такой срок нужен женщине, чтобы выносить новую жизнь.
— Я знаю о сроках беременности! Но черт вас дери, Терри! Я, этот подарок добывая, через такой кошмар прошел, а вы просто решили устроить посиделки в честь девяти месяцев нашего здесь пребывания?! Вы безумны, вот что я вам скажу, дорогой профессор!
— Не меньше чем вы, мой друг! — совершенно не обиделся профессор. — Это надо же такое придумать — использовать пространственный перенос, чтобы презентовать мне кувшин с вином!
— Вообще-то, восемь кувшинов!
— Но вино преотличное, должен признать!
— Чтоб вас! Девять месяцев!
— Но согласитесь, Янак! Со всеми взваленными на себя заботами мы уже забыли, когда последний раз нормально общались. Не на бегу, я имею в виду, и не по рабочим вопросам, а просто так.
Тут крыть было нечем. Мы и вправду стали видеться только по неотложным делам. Каждый вспахивал свое поле. А ведь мы единственные здесь земляки. Если разобраться, родственные узы послабее будут, чем те, что нас связывают.
— Ладно! Я не сержусь. Больше для вида.
— Ни секунды в этом не сомневаюсь! Еще вина?
— Не откажусь.
К заходу солнца мы оба уже лыка не вязали. Опьянение от вина было полностью отличным от того, что я испытывал, пытаясь утопить свои душевные терзания на дне кувшина местной браги. Язык не заплетался, голова была ясная и свежая, мысли выстраивались ровнехонькими шеренгами, будто солдаты на плацу. Разве что тело порой отказывалось слушаться, налившись приятной тяжестью. Но это не помешало нам каким-то образом подняться на крышу дворца, чтобы там, в саду, продолжить дружескую попойку, совмещая ее с разглядыванием засыпающего Кетига.
— Я много думал…
— Вы так постоянно делаете, Александр! Это порой раздражает.
— Прекратите меня перебивать, проклятый вы неуч! Должен сказать, Янак, у вас отсутствует уважение к собеседнику!