- Хорошо, можно и так поговорить, только вот мне не очень хочется. Не уважительно это.
- Ты кто такой?
- Я Виктор Поляков, сын того самого Полякова, которого твой работодатель загнал в угол.
- Это ваши дела, я тут не причем, - огрызнулась я и поправила причёску. Зачем я это сделала не знаю, еще бы помаду на губах поправила, будто в пробке стою. Да, что с людьми опасность творит? Со мной так вообще не понятно.
- Не согласен, прежде всего это твои дела, а точнее твоих рук дело и твоего дружка, Вадима.
- С чего ты взял?
- Я просто, сопоставил мелкие хулиганства и административные штрафы с сорванными сделками. И вот что у меня получилось: происходили они в одно и тоже время, в одном и том же месте, и во всех этих случаях фигурируют только два человека. Это ты, красавица, и твой друг Вадим.
- Совпадение, не более. У меня таких «хулиганств» хватит на всех бизнесменов по отдельности и вместе взятых.
- Да, ты не ангел, хоть внешность у тебя, закачаешься. Я приглашаю тебя погостить у нас с отцом. Поживёшь, освоишься, вольёшься в наши ряды. Скрывать не буду, у отца намечается сделка, кое с кем, и мне совсем не хочется, чтобы она сорвалась.
Он не шутил, это я поняла сразу, когда смотрела на него сквозь разбитое окно своего автомобиля. Вокруг его головы расцвели синие и малиновые блики, а это означало решительность в своих действиях, и желание настоять на своём.
Случившееся дальше было ужасно настолько, что даже спустя год тяжело дается моему мозгу. Психолог говорит, что когда моё сознание переварит или хотя бы примирит ситуацию с действительностью, я научусь вспоминать это как сложную ситуацию.
Меня выволокли из машины и грубо усадили в «БМВ». После того как машина тронулась с места мне на голову надели мешок и связали сзади руки. Всё происходило как во второсортном боевике. Заброшенный дом, подвал, железная кровать со старым матрацем, темнота. Мне удалось уснуть и даже увидеть сон. В какой-то момент меня растолкали и пришлось выныривать из дремы. Это был финальный нормальный день в моей последующей трехмесячной жизни.
Яркий свет прожектора направленный на меня, и красный глазок видеокамеры. Отчетливо помню, как меня поставили на ноги, и позволили умыться из поднесенного тазика. А потом…первый удар в челюсть нанесенным огромным детиной, заставил меня закричать. Я отшатнулась, и голова под напором чужого кулака повернулась в сторону плеча. Я выровняла положение головы, потирая ушибленное место, и посмотрела на своего обидчика. Холодные глаза, тонкие губы, узкое лицо. Затем был второй удар, второй, третий. Голова гудела, а удары сыпались как из «рога изобилия». Если я не могла встать меня поднимали за волосы и снова били. Живот, рука, снова живот, челюсть, живот, и еще раз живот. От боли я могла только стонать, потому что кричать уже не было сил. И в какой-то момент всё прекратилось, как по мановению волшебной палочки, а точнее невидимого режиссёра, что снимал фильм о моём избиении.