Мы выгрузили на берег всё, что закупили ещё во Фриско. Спаивать население не стали и начали честный обмен пушнины на наши товары. Хотели было подпоить самого Грибова, но это было невозможно. Он уже третий день принимал у себя частую посетительницу Белочку. Пушнины было очень много. А из наших вещей больше всего ценились топоры и винчестеры. Зина с Жанной показали, как ручными кофемолками молоть кукурузное зерно и печь из него пресные лепёшки. Такого щедрого обмена не было никогда ни до нас, ни после. А уж шкуры морских котиков чукчи загрузили нам чуть не штабель. Когда прощались, то нам все дружно махали кто чем мог. Настала пора снимать казаков с реки Ном. Выручил нас конечно барон. Шкипер и механик составили ему компанию и уже через час они и слова «мама» сказать не могли. А Марик назвал этот фуршет лёгкой разминкой, перед встречей с казаками.
В устье Нома вошли так же без проблем. Бросили якорь. Встречу есаула и Жанны смог бы описать только поэт, но такового поблизости не оказалось. Леонид Иванович всё уже подготовил к погрузке. Насосы были законсервированы, драги разобраны и припрятаны до лучших времён. Когда все кочегары перепились и отключились, то казаки начали погрузку ящиков с золотом. 120 ящиков по 100 кг. Каждый ящик несли четверо, хотя с виду эти рундуки и были небольшими. Всё было готово к отплытию, но поутру Шмара, даже с поднятыми якорями не смогла тронуться по течению. Вся водная поверхность покрылась серебром до самого дна. На нерест шел лосось.
Вот тут-то и пригодились бочки с обручами. Казаки дружно взялись их собирать и уже к обеду всё было готово к промыслу. Рыбу они не ловили, а вычерпывали. Тут же вспаривали брюхо, выкладывали икру в отдельные бочонки, а туши лососей в другие. Всё это пересыпали солью. Работа спорилась. Когда основная масса рыбы уже прошла, все бочки были полны.
Вот теперь можно было и отчаливать. Шкипер очухался, когда мы были уже в открытом море и фокус с магнитиком не понадобился.
Вечером, когда он заступил на вахту, мы собрались в кают-компании.
Гаранчук отчитался о работе. Золота намыли около дюжины тонн. И это только с поверхности берегов. Брали только самородки величиной с зерно и более. Золотой песок оставили на потом. Землемер Брежнев нарисовал такие карты всей реки и её окрестностей, что было любо-дорого глянуть. Ему во всём помогал доктор Плоткин, так как ему просто нечем было себя занять. Больных не было. Но под конец отчёта Леонид Иванович нас огорошил:
– Мы с Иринушкой долго думали и решили. Не поплывём мы обратно в Россию, а останемся здесь, на Аляске.