— Терпим? — Улыбка сползла с лица Глоха. — Похоже, ты здесь совсем недолго.
— Это Его мир, — не унималась Спиноза. У нее начала кружиться голова. — И меня от него тошнит. Через четыре дня…
— Да, через четыре дня. Мы в курсе.
Некоторые отряды Глоха начали возвращаться, собираясь на мостике. Он вопросительно посмотрел на солдат, но командующий сержант покачал головой.
— Хочешь совет? — продолжил Глох. — Возвращайся к своему старому ворону. Скажи, что, если он хочет помочь, ему лучше прийти самому. Поняла?
По крайней мере, с этим Спиноза была согласна.
— Я передам. — Она развернулась, собираясь уходить. Ее щеки пылали. Затем добавила неохотно: — И… спасибо. Просто, чтобы ты знал: я ее найду. И прикончу. Вот тогда и поговорим.
Глох посмотрел ей в глаза. Еще один смешок сорвался с его потрескавшихся губ.
— Знаешь, я тебе верю, — ответил он, отвешивая поклон. — До встречи.
Штурмовики Кроула, одни из лучших смертных бойцов Империума, лежали на полу коридора тюремного блока, как будто по ним проехался «Носорог». Большая часть была без сознания. Два человека валялись в растекающихся лужах крови с развороченными нагрудниками. Тридцать закаленных солдат Ордо Еретикус просто смело в сторону, как будто они были детьми с игрушечным оружием и в картонной броне.
Кроул поднялся в полный рост. В иных обстоятельствах он мог бы выглядеть впечатляюще — на голову выше среднестатистического мужчины, закованный в мастерски изготовленную броню, — но сейчас он ощущал себя не намного более внушительным, чем валяющиеся на полу штурмовики.
Инквизитор опустил Радость. От револьвера все равно не будет никакого толка.
— Ждете чего-то? — поинтересовался он.
Перед Кроулом, окутанный угасающими языками плазменного огня, возвышался тот, кто сразил весь его отряд.
Это был не просто гигант, а настоящий левиафан. Бронированное черно-золотое чудовище, машина для убийства, покрытая шипами, драгоценными камнями и украшениями из перьев. Тяжелая броня ярко сияла, покрытая богатой резьбой и таинственными символами. По пластинам то и дело пробегали разряды энергии. Нагрудник и массивные наплечники украшали изображения молний, а высокий шлем венчал пышный черный плюмаж из конского волоса. В правой руке воин сжимал копье стража — глефу, длиной в два раза превышающую рост взрослого человека. Тяжелое оружие гудело, плевалось плазмой, вибрировало и отбрасывало сполохи света на стальные стены. С плеч гиганта свисал длинный черный плащ. Удивительно, но, несмотря на устроенную бойню, он остался совершенно чистым — ни крови, ни грязи не было видно на броне, сияющей, как осколок древнего солнца, спустившийся в грязь мира смертных.