Ох уж этот неотесанный, примитивный мужчина!
С бешено колотящимся сердцем, я слежу за тем, как он берет лазер-карандаш и спаивает им края крошечной ранки на пальце моей ноги. На мгновение лазер обжигает, затем боль отступает. И всё это время Джекс продолжает гладить меня ступней между ног. Ни одна камера не сможет это запечатлеть, пузырьки скрывают всё. К счастью, я лежу достаточно глубоко в воде, чтобы никто не заметил, какими твердыми стали мои соски. Мои груди напряжены и причиняют едва ли не бόльшую боль, чем маленький шрам на пальце ноги. Что делает Джекс с моим телом?
Он поднимает мою ногу еще чуть выше и, могу поклясться, он представляет, как посасывает мои пальцы. Его язык медленно скользит по нижней губе, словно обещание. Затем Джекс резко отпускает меня, убирает ступню и кладет лазер на место.
— Почему ты это сделал? — Мой голос дрожит, каждый мускул напряжен. Я не верно о нем думала?
Я вспоминаю слова той рабыни, что стояла рядом со мной: «У него репутация человека, ни разу не причинившего вреда рабыне».
Джекс не смотрит на меня, только бросает резко:
— Я много чего собираюсь с тобой сделать, и для этого ты нужна мне невредимой. Потому что любая другая рана, которая украсит твое тело, будет от меня.
О мой бог. Я так и знала. Он хочет отомстить!
Я отодвигаюсь к бортику и поджимаю к себе колени. В ушах шумит, перед глазами всё расплывается. Дышать… Я лихорадочно хватаю ртом воздух, мое горло словно сдавило.
Джекс швыряет губку к моему лицу так, что разлетаются брызги.
— Теперь твоя очередь, рабыня. Мой меня!
Как в трансе я беру губку, но не двигаюсь к нему. Что он задумал? Как он это сделает? Пощадит ли он меня, если я стану умолять? Я должна как-то доказать ему, что невиновна. Но как? Он запретил мне говорить.
— Джексон, я… — Он бросает на меня красноречивый взгляд, и я умолкаю. Он может посмотреть так грозно, что от ужаса я сама упаду замертво.
— Я всегда должен тебя заставлять? — Он снова хватает меня, но в этот раз за запястье, и тянет меня к себе. От этого его бицепс вздувается.
Он такой сильный! И он постоянно показывает мне это. Я оказываюсь на одном из его крепких бёдер, которое раздвигает мне ноги; мою руку с губкой он прижимает к своей груди.
— Вперед!
Я драю его кожу, словно оттираю пятно с пола. По моему лицу текут слезы. Джекс удерживает меня за ягодицы, его пальцы впиваются в кожу.
Я мою и тру так, что мои груди подпрыгивают. И вдруг я становлюсь больше злой, чем испуганной. Только потому, что он Воин, он может мною распоряжаться? Делать со мной всё, что ему вздумается? И кто такое постановил: сенат! О, я проклинаю сейчас всех и каждого!