Лифт открывается, и мы идем по еще одному пустому коридору, пока не оказываемся перед дверью номер восемьсот двадцать девять. Джексон прикладывает большой палец к сенсорной панели, и дверь распахивается.
Не смотря на то, что Джекс решительно игнорирует журналиста, тот брызжет энтузиазмом и болтает без передышки:
— Почему по истечении такого долгого времени вы решили взять себе рабыню и почему именно эту? По нашей информации она врач, которая убила вашего брата…
Джекс хватает меня за руку, вырывая из лап охранников, втаскивает в комнату и захлопывает дверь перед носом троих мужчин. Теперь я с ним наедине.
Я тяжело сглатываю, пытаясь протолкнуть ком в горле, но мой голос всё равно тонкий и слабый, когда я спрашиваю:
— Можно мне в туалет?
Я торопливо озираюсь. Автоматически вспыхивает подсветка в теплых тонах. Большая кровать стоит в середине комнаты, что дает возможность привязывать рабынь к ее кованому каркасу. Я содрогаюсь, и мой желудок снова сводит судорогой.
Здесь нет окон, только еще две двери. Одна ведет в ванную, другая — в туалет. Я знаю это потому, что все комнаты удовольствия спланированы одинаково, только обстановка меняется. Есть комнаты, которые похожи на пыточные — всё зависит от того, что предпочитает Воин. Но эта комната напоминает мне больше гостиничный номер в Нью-Волд Сити. Мой бывший парень Марк и я два года назад ездили в отпуск в другой город. Первый и единственный раз я покидала пределы Уайт-Сити и летала на шаттле. Это был прекрасный отпуск. Окна нашего номера выходили на парк с козами и кроликами, которых можно было гладить, и множеством цветов.
Марк был единственным, кто попрощался со мной после заседания суда.
На глаза наворачиваются слезы, и я торопливо смаргиваю их.
— Пожалуйста, можно? — снова спрашиваю я, потому что Джекс не отвечает. Он садится на кровать и вытягивает ноги.
Я тотчас хватаюсь за дверную ручку, но дверь заперта. Черт, кто бы сомневался. Да и как далеко я смогла бы убежать? До первого поста охраны, которые разбросаны по всему зданию?
— Ты не сможешь выйти отсюда, — говорит Джекс угрожающе тихо.
Я поворачиваюсь к нему. Это первый раз, когда он сегодня со мной заговорил.
— Сними с меня ботинки, — приказывает он, пристально глядя на меня. Его голубые глаза сверкают. Из-за щетины их цвет кажется ярче — почти таким же синим, как цвет купола, что имитирует небо.
— Пожалуйста, мне правда очень надо! — Слезы, словно кислота, разъедают мои глаза. Я плотно сжимаю бедра, чтобы не обмочиться в штаны. Мочевой пузырь болит, такое ощущение, что сейчас лопнет.