– Ты не можешь просто взять и выгнать меня, куда я пойду?
– Сейчас меня это не волнует. Просто проваливай, – я не посмотрел на нее, а пошел сразу к Ари.
***
– Это ужасно, Рид. Как такое могло случиться? – спросила меня Ари сквозь слезы.
– Я не знаю, детка. Мне кажется, что есть куски истории, которые не выяснены, но я был слишком расстроен, чтобы стоять там и вытаскивать из нее все это дерьмо. Мне очень, очень жаль, Ари. Ты должна знать, как мне плохо.
– Я не виню тебя. Я не могу понять это, но не виню тебя.
– Мне нужно, чтобы ты верила в нас, Ари. Не закрывайся сейчас. Когда мы разберемся с этим до конца, мы сделаем это вместе. Нет пути назад.
– Ладно, Рид, но ты в порядке? – она крепко обняла меня, прижавшись головой к груди.
– Нет. Я расстроен больше, чем когда-либо в моей жизни. Я чувствую себя преданным и разбитым одновременно. Та девочка, сидящая сегодня на моем диване, обычно имела личность, которая озаряла комнату. Я не уверен, когда она изменилась так сильно, что она продала своего брата за место в сраном женском обществе с кучей стерв.
– Я даже не могу представить. Но знаю, что у нее были свои причины.
– Ари, не смей заступаться за нее. Это не то, что мы можем исправить, пригласив ее на ужин, как Джека.
– О нет, у меня нет намерения приглашать ее на ужин или что-нибудь в этом роде. Я просто знаю, что люди делают вещи по своим собственным причинам.
– Я люблю тебя, детка, и, судя по выражению лица моей мамы сегодня вечером, она тоже любит тебя. Дэвис и ты – моя семья. Сара может поцеловать меня в зад на очень долгое время, может быть, навсегда.
Ари зевнула около меня, и я крепче обнял ее. Когда я вошел вечером в комнату и увидел, как Софи, Кэйти и она спали на кровати, я вздохнул с облегчением. Часть меня была уверена, что они соберут ее сумку, чтобы пойти домой и оставить меня. Я нежно разбудил Кейти и Софи, и они ушли после того, как я им все кратко рассказал. Потом я лежал в постели с Ари, поглаживая ее волосы, пока она не проснулась. Девушка спросила сначала о Дэвисе, и, когда я заверил ее, что с ним все хорошо, и он пропустил большую часть драмы, я рассказал ей историю. Она плакала все это время и держалась за меня. Ее слезы просочились сквозь мою кожу и мой гнев вырос. Она, наконец, успокоилась и спросила, что сейчас происходит.
Я сначала был в замешательстве, пока не понял, что она говорила о нас. Это было так легко для меня, забыть, что она понятия не имела, о моем «великом плане», так что я заверил ее, что ничего не поменялось. Что она по-прежнему вся и полностью моя, и мы движемся вперед как семья. Предательство моей сестры – было огромным шоком для меня, но я чувствовал, что для нее это был еще бОльшим шоком.