– Как же другие дома? Ведь если взрыв будет таким сильным, то и остальные здания на площади пострадают. Мы ведь не этого хотели. И вообще, какой в этом смысл, если Антуан больше не собирает там людей? Я не понимаю.
– А я не понимаю, на кой ляд ты сюда притащилась. – Теперь Нильс решил выместить свой вечный черный гнев на ней. – Не тебе этим заниматься, так сидела бы…
– Моя девушка может приходить туда, куда пожелает. И говорить то, что считает нужным.
Луиза раздосадованно вздохнула. С той ночи, когда она, превозмогая страх и отвращение, зашила рану Олле, он стал с ослиным упорством называть ее то своей прекрасной дамой, то музой, а то и невестой. Он распевал баллады о том, как она спасла его и что теперь они связаны судьбой, хоть ее роль была невелика. Его поведение оставалось все таким же несерьезным, и слова были не более чем дружеской шуткой, но все же будили в ней неясное тревожное чувство. Лучше бы он ничего не говорил!
Тем не менее к вопросу Луизы Олле отнесся с вниманием и начал объяснять:
– Если все сделаем правильно, то развалится только ратуша. Жилых домов там нет, а застеклить окна заново… думаю, гильдиям это по карману. Как и остальным, кто может позволить себе вести дела в центре города. – Он галантно вытащил длинную щепку из ее растрепавшейся прически и щелчком отправил в полет. – А что до наших фанатиков… Хорошо, что их там больше нет, одно лишь облегчение – не нужно тревожиться о них. Зато грохот поможет со второю частью плана: до нас никому не будет дела, и мы покинем игорный дом почти беспрепятственно.
– Почти?
– А что король-ублюдок?.. Ты обещал его мне! Обещал!
– Мой добрый друг, любезный Нильс… я обещал лишь то, что не буду мешать тебе вершить свой суд. Но кто мог подумать, что он расправится с собой сам? Ты должен быть доволен.
– Я не могу быть доволен, пока он жив. Ведь он еще жив…
– В беспамятстве. И, думаю, надолго. Но если он очнется и вновь возьмется играть в бога, то обнаружит, что от его храма осталась груда камней. Символ тупого послушания будет уничтожен, и об этом узнает каждая собака в Хёстенбурге.
Белоголовый бандит был в ярости, но сделать ничего не мог. Луизе оставалось только надеяться, что он никогда не узнает, кто на самом деле разрушил его планы. Не узнает о письме, которое она тайком отправила Агнесс.
***
Дело было плохо. Луиза оторвалась от созерцания карт в своей руке и обнаружила, что на нее все смотрят. За небольшим столом сидели четверо – как раз столько, сколько нужно. Играли пара на пару – Вольфганг с Клариссой против нее с Чайкой. Напарница Луизы раздраженно надувала щеки, что делало ее похожей на сурка, ведь к шее картежницы были шарфом примотаны два мешочка с подогретой солью. Чего только не перепробовала Этель, чтобы смягчить грубый прокуренный голос Чайки! Но сейчас проблема была не в ней.