– Да, потрудитесь! – пискнула Чайка, не оставляя попыток вырваться.
– Господа, у меня есть все основания, чтобы обвинить баронессу в жульничестве! – громко заявил Якоб. – Как вы все знаете, если это подтвердится, то выигрыш будет аннулирован.
– И как вы собираетесь это доказать? – Снова голос без хозяина.
– Пусть продемонстрирует содержимое второго рукава. А один из гостей в это время пересчитает карты, – убежденно сказал управляющий игорным домом.
– Тогда отпустите мою руку, – прошипела Чайка, уже почти не заботясь о звучании голоса. – В противном случае я не смогу доказать свою невиновность.
Якоб неохотно ослабил хватку, и баронесса отдернула руку. Демонстративно потерла запястье, вызвав новый взрыв негодования в толпе гостей.
– Как пожелаете. – Она гордо вздернула подбородок и принялась расстегивать мелкие жемчужные пуговицы, доходящие почти до локтя.
Тем временем один из игроков медленно и вслух пересчитывал колоду, раскладывая карты по мастям. У него тряслись руки и голос. Наконец он объявил:
– Все совершенно верно. Тридцать две карты. Несоответствий и повторов нет, все по одной.
На лбу Марселя Бланша отвратительно вздулась толстая вена, выдавая его замысел, – наверняка он сам должен был подложить лишнюю карту либо вытащить ее из колоды, чтобы подставить Чайку. Но ей удалось его переиграть, да так, что он этого не заметил. Лучший шулер был опозорен. В первую очередь – в глазах Якоба.
– Смотрите, герр Краузе! – Чайка протянула Якобу обе руки с высоко закатанными белоснежными рукавами. – Где они, ваши карты? У меня их нет!
– Действительно!
– Герр Краузе, своими подозрениями вы оскорбили благородную даму!
– Не боитесь, что назавтра об этом узнает весь свет?
– Я не премину рассказать об этом случае в Доме Пахаря, – подбоченился тучный игрок в штос, бывший оппонент Луизы.
Оскорбленная «благородная дама» с равной признательностью приняла от своих почитателей и кружевной носовой платочек, и тонкую коричневую сигарку – для успокоения нервов. У Якоба был затравленный вид, но всем известно, что даже мелкий зверь в капкане способен на многое.
– Как покорный слуга госпожи Ламби́к, осмелюсь сказать, что госпожа будет готова великодушно забыть этот неприятный инцидент, если вы немедленно и публично принесете ей извинения. – Голос Олле зазвучал властно. – И, разумеется, отдадите всю сумму выигрыша ей и ее напарнице, фрау Вебер. В полном размере.
Зрители его единодушно поддержали: Якоб Краузе был раздавлен, но, по канонам ярмарочного представления, недостаточно. Они хотели видеть, как управляющий игорным домом униженно просит прощения. Но он разочаровал их всех: