Он сжал кулаки и стал молотить ими тело друга, крича и не слыша своих воплей.
Когда он поднял ослепленные слезами глаза, из водянистого тумана на него смотрели в упор ружья. Шесть пуль спустя все было кончено.
***
Вот уже почти сутки они торчали в глухой части пристани, где стояли всего несколько полуразвалившихся бараков, пропитанных сыростью и солью. Они ждали то самое грузовое судно, которое должно было отвезти всех к берегам Иберии, но оно еще даже не показалось на горизонте.
В бараке было неприятно находиться и почти нечем дышать – неизвестно, что там хранили раньше, но пахло это чудовищно. К тому же Якоб, временно освобожденный от мешка, но не от изжеванного мокрого кляпа, с ненавистью сверлил их покрасневшими глазами.
Олле ушел, чтобы пополнить припасы в дорогу. Фабиан умудрился уснуть в неудобной позе у стены. Остальные то тихо переговаривались, то резались в карты, то бездумно осматривали щели в потолке. Все что угодно, лишь бы убить время. Когда сидеть без дела стало совсем невыносимо, она кивнула Чайке, и они вышли на воздух, прихватив с собой пару яблок.
Девушки сели на край пирса, с темных подпорок которого свисали толстые канаты. Глубина заманчиво зеленела под самыми их ногами. Чайка достала нож-бабочку и стала показывать Луизе, как чистить яблоко одним движением. Ее пальцы ловко обращались как с картами, так и с опасным лезвием. Попробовав повторить, Луиза порезала большой палец и оставила эту затею.
Молчание у моря насыщено звуками. Прикрыв глаза и подставив лицо солнцу, как научил ее Олле, Луиза представила себя птицей, скользящей над волнами. Птицей, чьи перья гладит ветер.
– Что собираешься делать? – невпопад спросила Чайка.
– В каком смысле?
– В Иберии. Дело там, если верить Крысиному королю, плевое, много времени не займет. Что потом?
Луиза уже задумывалась об этом, и у нее был готов ответ:
– Много лет назад, я еще была маленькой, туда сбежал мой брат, Вендель. Я попробую его отыскать. Не думаю, что там многие носят это имя.
– И то верно, – согласилась Чайка и запустила яблочным огрызком подальше в волны.
– А ты? Что ты будешь делать, когда все кончится?
– Ничего не кончится. Да и нет у меня никаких планов… Так что будем пока держаться вместе. Уговор?
– Конечно, уговор.
На другом краю пристани виднелся ярко-желтый фасад Судейской коллегии, архитектурного чуда Хёстенбурга, – половина этого здания стояла на берегу, а вторая покоилась на огромных каменных столбах, уходящих в воду.
Присмотревшись, она заметила, как стремительно бегают возле коллегии крохотные фигурки людей, похоже, солдат.