Господам подали чай. Было очевидно, что все знакомы не только с Леопольдом, но и между собой, поэтому их развязная, бессмысленная болтовня лилась без каких-либо пауз. Кто-то из присутствующих, кажется Якоб, обратился к хозяину дома:
– Дражайший Лео, я не представляю, нет, все мы не представляем, как вы, после такой бурной и насыщенной светской жизни в столице, смогли протянуть всю весну в такой глуши. Мы, конечно, живем в наших усадьбах, но только время от времени. – Молодые помещики согласно закивали головами. – Хотя нам известно, что вы пострадали за высокие идеи. Мы их разделяем и сочувствуем вам.
– Поначалу мне и вправду было тяжело, друзья. Стыдно признаться, как низко я пал от отчаяния, едва приехав сюда.
– Да полно, вы – и опуститься? С вашим благородством мысли и духа? Я бы скорей поверил, что вы, прибыв в родовое гнездо, снова взялись за перо, чтобы и отсюда разить всех словом! – недоуменно прогудел Борислав. – Все мы скорбим о наших братьях по клубу, что погибли зимой от рук властей. Порой стыд терзает меня за трусость, ведь я не был таким уж активным участником движения. Но не вы – нет, вы не могли опустить руки!
– Но это так. – Леопольд встал и повернулся лицом ко всем гостям. – Вы своими средствами и то сделали более меня как меценаты, вкладываясь в работные дома и сиротские приюты. Оказавшись в Ривхольме, я не смог выдавить из себя ни строки. Каждое слово казалось мне пустым и бессмысленным, а идея – лишенной силы. Я страшно запил, не выходил из комнаты, потом начал дебоширить. И только один человек смог вытащить меня из этой бездны, поставил на ноги и понял как брата.
Гости во все глаза смотрели на Леопольда, который, говоря, нервно сцепил пальцы.
– Вы сейчас говорите о своем управляющем-философе, верно? – тихим мелодичным голосом уточнил после небольшой паузы Фабиан. Он встрепенулся в кресле, где до этого сидел совершенно расслабленно, и корпусом подался вперед. – Ведь именно он был причиной, по которой вы выписали нас к себе в гости?
– Именно о нем. Друзья мои, этот человек уникален. Позвольте мне представить вам моего друга и идейного вдохновителя, человека без наших великосветских иллюзий и знающего народ изнутри.
Тут Жо понял, что речь идет о нем и что больше нет смысла скрываться в темном углу, а потому сделал несколько шагов вперед и встал рядом с Леопольдом. Легким кивком он поприветствовал друзей графа.
– Жоакин Мейер, – представился он.
Молодой человек понимал, что его следующими словами должны быть «к вашим услугам», но это бы противоречило всему тому, что он собирался выразить сегодня вечером, а потому ограничился только своим именем. Этого было достаточно.