Мы все смотрели, как горели щепки, пока от них не остался только пепел, который развеял ветер, едва я легонько поворошил его носком ботинка. Затем они ушли все вместе, не сказав ни слова. Никого из них я больше никогда не видел. А Келли узнал по фотографии в газете, когда он несколько лет спустя получил повышение.
Вот и вся история. Больше я никогда не делал купюры — слово было дано, столик разбит и сожжен, пепел унес ветер. Иногда я пописываю рассказы, но мой талант невелик, и продаю я лишь немногие. Хорошо, что у меня были деньги в банке, когда столик сожгли. Теперь ведь раздобывать их далеко не так легко, как когда-то.
Иногда я жалею, что лишился кофейного столика — как-никак семейная реликвия. И пока он у меня оставался, делать деньги было так легко, что жизнь казалась сладким сном. Но все-таки хорошо, что босс разбил его и сжег. Если бы он сохранил его на время, то безусловно выяснил бы, что это был самый обычный столик, а купюры изготовлял я, пока они тупо пялились в деньги. Причина заключалась в моих предках, исключительно моих. Но то, о чем они не знают, вреда им не причинит. Я сдержал свое обещание. Однако я не давал обещания не сотворять дубликаты чего-либо другого.
В настоящее время немало людей занимаются поисками и реставрацией автомобилей старых моделей. В будущем году я поеду во Францию присмотреться к «бугатти», модель 51. Двадцать лет назад одна машина обходилась в сорок тысяч долларов, а теперь их сохранилось всего четырнадцать. Типчик по имени Парди, живущий в Нью-Йорке, заплатит, насколько мне известно, приличную сумму за пятнадцатую. А в Европе я, кроме того, изучу в музеях редкие марки и монеты. Мне говорили, что это тоже очень выгодное дело — абсолютно законное и куда более прибыльное, чем сочинение рассказов, вроде этого.
Роберт Шеррер. ДЕНЬ СМЕРТИ
День моей смерти — восемнадцатое июля. В этом году я провел его гак же, как проводил все последние десять лет — дома, в постели, под заботливым надзором жены. Домашний врач мне не по карману, а я наслушался слишком много историй о ятрогенных заболеваниях, чтобы отправиться на этот день в больницу. Вот я и полеживал смирно, перебирая в уме варианты, как это может произойти. Внезапная щемящая боль в груди? Пульсирующая головная боль, симптом лопнувшего сосуда в головном мозгу? Прохладный ветерок из кондиционера овевал мое лицо, холодил лоб. К закату ноги у меня начали непроизвольно подергиваться, и я натянул одеяло до подбородка. Знать день, в который я умру, не зная года — это похуже, чем не знать ничего.