— Не смей! — прошипела. — Не смей, слышишь!
— А кто вчера при каждом шорохе прятался, как мышь? А если бы сейчас это был не я?! — Дирк тоже все больше выходил из себя и теперь смотрел недовольно, грозно хмуря брови. Может, он и прав, но не позволю с собой так обращаться.
— Только попробуй! — пригрозила ему. Тогда Дирк наклонился ближе и усмехнулся:
— Могу еще рассказать им о твоей работе в таверне, где полно тех, с кем дочери почтенного отца не следует находиться рядом! А как насчет скандала?
Я растерянно заморгала. Да он шантажировать надумал!
— Да-да, Тиль. Тебе нечем гордиться. Из академии ушла, все только и говорят, что ты кокетничала с деканом!
Я замахнулась, чтобы хоть как-то остановить поток его злобных слов, но он перехватил мою руку, дернул на себя и яростно зашептал:
— Ты не подумала обо мне, о моем позоре! Теперь не думаешь и о родных. Твои родители поседели из-за переживаний о тебе. А уж после того, что Бьянка наговорила в Гронвиле, ты не представляешь, каково им! И все из-за твоего непослушания и себялюбия!
Его слова о кокетстве с деканом были подобны пощечине. А теперь еще упоминанием о родителях, сделал мне невыносимо больно. Надетая маска безразличия треснула, я вытянулась струной и в ответ накинулась на Дирка:
— Не смей! Не смей со мной так разговаривать! Я не ворую, не занимаюсь чем-то постыдным! Я работаю! Ночью на кухне, днем в мастерской! И мне не стыдно! И не тебе меня упрекать! Разве я солгала тебе тогда? Разве не просила о помощи?! Но ты не захотел помочь — испугался! И, вообще! Какое тебе до меня дело! Катись к своей Бьянке и забудь обо мне навсегда!
— Что мне делать — я решу сам! — зарычал Дирк. — И перестань из ревности распускать про меня сплетни!
Подумать не могла, что до него слух дошел так быстро! От стыда я похолодела и принялась отпираться:
— Я не распускала! Сдался ты мне!
— То-то ты с меня глаз вчера не сводила!
— Я?! Да катись…
Не успела опомниться, его рука легла на мой затылок. Рывком он притянул меня к себе, и горячие, но неожиданно мягкие губы Дирка впились в мои. Меня все еще потряхивало от ненависти, однако ярость быстро сменялась удивлением и неожиданным трепетом.
Постепенно грубые касания стали мягче и от подозрений, что Дирк до сих пор испытывает ко мне слабость, по телу разлилась сладкая дрожь, приведшая меня в замешательство. А потом… сама не знаю как, наверно, от удивления, я разомкнула губы и, позволила ему целовать себя.
Сердце бешено стучало, закружилась голова, и если бы не его сильные руки, упала бы от накатившей слабости.