Ответом на это был хохот, после чего кто-то несколько раз шлёпнул рукой по столу, когда тот, кто планировал жаркую ночь, крикнул:
— Что в этом такого смешного?
Моя голова не могла вынести больше, и я повернулся лицом к ним, готовый сказать парням быть потише, но тот, кто смеялся, смог восстановить дыхание и сказать:
— Если ты думаешь, что Лукас Салливан сегодня уделит твоей тощей заднице хоть какое-то внимание, должно быть, ты накурился чего-то покрепче, чем Мэри Джейн.
Моё чёртово сердце остановилось. Он только что сказал Лукас… Салливан?
— Я тебе скажу, что у нас был момент, — сказал парень-твинк (прим. твинк - симпатичный молодой парень нетрадиционной ориентации), смахивая воображаемую ворсинку со своей рубашки, пока я смотрел на него.
Трип фыркнул.
— Чушь. Его горячая задница сегодня пройдёт прямо мимо тебя, как и в любую другую ночь. Лукас Салливан — бог. Бог секса.
Господи Иисусе…
Я не слышал ничего, что они ещё говорили, из-за того, что кровь прилила к лицу, и её гудение заглушало всё вокруг меня, за исключением тяжёлого бах, бах, бах моего сердца, пока оно заводилось заново. Моё тело горело, кожу покалывало от осознания, чего я не чувствовал годами… восемь лет, если точно.
Нет… Я ослышался. Они никак не могли говорить о том самом Лукасе, которого я знал. Это было совпадение, вот и всё. В Южном Хэйвене могло быть любое число людей с таким же именем. Верно? Верно.
Тогда почему моя интуиция говорила мне, что они обсуждают того самого мужчину, которого я так упорно пытался забыть? Лукаса. Моего Лукаса.
Он никогда не был твоим Лукасом…
У меня внутри всё болезненно забурлило, и я потёр лицо, пытаясь стереть воспоминания, прежде чем они поднимутся полностью. Только подняв взгляд, я понял, что двое парней перестали разговаривать и смотрели на меня.
Тот, на котором была неоново-синяя майка и велосипедные шорты, заговорил первым.
— Тебе что-нибудь нужно, красавчик?
У меня пересохло в горле, настолько, будто я провёл несколько дней в пустыне, вдыхая одну пыль. Мои мысли летали, но слова, которые я до смерти хотел спросить, не выходили.
— Может, он никогда не видел, чтобы кто-то надевал спандекс на завтрак, — Трип потянул за узкие шорты своего друга и отпустил их с громким шлепком. — Это просто ужасно.
У парня в спандексе отвисла челюсть.
— Я проехал десять миль, прежде чем встретиться с тобой здесь — какого чёрта ты сегодня делал? Сучонок, — он закатил глаза и повернулся обратно ко мне. — Прости, тебе что-нибудь нужно?
— Я, эм… — мне хотелось спросить, говорили ли они о том, о ком я думал. Мне хотелось спросить, знают ли они его, как он, любой кусочек информации, который они могли мне дать, чтобы подпитать моё любопытство. Но трезвый расчёт меня остановил. Это меня больше не касалось, и ничего хорошего не выйдет от ответов, которых я жаждал. — Вы можете… передать мне соль… пожалуйста?