– Просто для того, чтобы я не забывала об осторожности и принимала противозачаточные таблетки! – сказала она, гладя щечку Кристы.
Джек слушал, но не слышал. Он дал себе три дня отпуска, а потом жизнь пошла своим чередом.
Корин все еще чувствовала острые боли внизу живота. Они были намного сильнее, чем после двух предыдущих родов. Но она не обратила на это внимания. В больнице ей сказали, что такое иногда случается в первые послеродовые дни. Вот только боли не исчезали и, наоборот, стали невыносимыми, когда Джек овладел ею через два дня после ее возвращения домой. Корин закричала, разбудив малышку и раздосадовав Джека. Он встал, вынул Кристу из колыбели и передал жене. В его взгляде читался упрек. Но в следующую секунду Корин увидела, что Джек взял себя в руки. Он поцеловал в щечку «восхитительную маленькую принцессу, которая становится все больше похожей на мамочку», и прошептал на ухо своей «восхитительной женушке»:
– Хорошо снова быть с тобой.
Он обошел кровать, лег и почти мгновенно захрапел. Счастливый и довольный. Криста закончила сосать. Она тоже заснула почти сразу. А Корин нет. У нее страшно болел живот. Боль становилась все сильнее и сильнее. Даже когда она встала в туалет. Стоило лечь, стало еще хуже. Ее пронзила режущая боль, и Корин почувствовала, как что-то горячее хлынуло у нее между ног. Корин успела только вцепиться в плечо мужу и потеряла сознание.
«Скорая» отвезла ее в приемный покой городской больницы, где оперировали Малколма. Она потеряла много крови. Корин плавала между двух миров и чувствовала, как жизнь утекает у нее между пальцами. «Нет, только не сейчас. Я не хочу…» К ней подошел врач в круглых очках в металлической оправе. Он объяснил, что должен сделать ей анестезию. Средство подействует через одну-две минуты. Она может считать вместе с ним в обратном порядке. Врач начал:
– 20, 19, 18…
Но Корин не считала. Она видела Кайла, который спрашивал ее: «А вы?» Потом увидела собственное отражение в очках врача. Она была страусом, которого Джек выиграл в ярмарочном тире, и, если бы ее не поглотило небытие, она бы ответила:
– Нет, я не люблю Джека так, как мечтала любить.
Пэтси разбудила Кайла. Было еще темно. Где-то вдалеке, в городе, названия которого он не знал, гудели машины. Кайл не помнил ни страну, ни континент, на котором они играли накануне. Потому что они давали концерт. Это… он знал. Но в котором часу они вернулись?
– Я не хочу ребенка.
– Что?
Кайл не знал, снится ли ему кошмар или его жестко бросили в реальность. Но одно было ясно: Пэтси стояла у кровати полуголая, скрестив руки на груди, и смотрела ему прямо в глаза.