— Я беременна.
О, нет! И, зная Оксанкин монашеский образ жизни, как в известной рекламе: это может быть только от него.
— От Кайрата? — глупый вопрос, но задавать глупые вопросы в такой момент самое то для поддержания разговора.
— Нет… от Рафаэлло, — острили они одинаково тупо.
— Какой срок? Когда узнала? Уверена?
— Задержка — неделя. Купила с утра два теста. Оба положительные. Уверена. Сама знаешь, не было у меня больше никого. Никогда.
— Ну, мало ли.
— Много. Ты бы знала. Знаешь, сейчас это как плевок в рожу. Я только собралась поставить на нём крест, пуститься во все тяжкие, и на тебе. Вот что за нафик? У меня тут на работе интрижка даже наметилась. Я на неё такие надежды возлагала. И вот.
— Разве это что-то меняет?
— Может быть нет, а может быть всё.
Мимо проехал ещё один джип и припарковался рядом. В слегка помятом костюме Черномор грузно вывалился из машины пузом вперёд. Его дорогие ботинки блестели на солнце как начищенные кирзовые сапоги, пока он по-военному бодро шагал к крыльцу. Он замер на ступеньках, ответил на звонок, развернулся как по команде «Кругом! Раз, два.» «Шагом марш!» — пошёл обратно к машине. Дана успела только набрать «Что решила?», когда он открыл дверь.
— Извините, Дана, за недоразумение. Я предлагаю нам обсудить рабочие вопросы в офисе, — он показал рукой наверх. — Раз уж и вы и я всё равно здесь.
Дана равнодушно дёрнула плечом. Здесь так здесь. Её телефон призывно пиликнул. «Когда-то я только об этом и мечтала…» — успела прочитать она перед тем как споткнулась.
— Осторожнее, — успел крикнуть Черномор, но это не помогло. Это никогда не помогает, но люди с завидным постоянством предупреждают друг друга об опасности, когда уже слишком поздно.
Она растянулась во весь рост, больно стукнулась коленкой, вывалялась с ног до головы в снегу — это всё она могла пережить, но, падая, она машинально выставила вперёд руку с телефоном.
Трупик телефона с разбитым стеклом она внесла в вестибюль здания всё ещё не веря в его потерю. Хотелось плакать, нет, рыдать, нет, выть от обиды и отчаяния. «Как же я теперь без тебя, родненький?»
Черномор по-отцовски заботливо отряхивал с неё снег, словно она перевернулась на санках. Так она себя и чувствовала, словно ухнула на санках с горы и приложилась об дерево.
— Ударилась? — он заглянул в её глаза полные слёз.
— Ничего. Телефон разбила, — она протянула его мужчине в доказательство. Он сочувственно покачал головой.
— Попробуй сдать в ремонт, может стекло заменят.
— Попробую, — опустив голову, Дана побрела за пыхтящим Черномором вверх по лестнице.