Эта её связь с Савойским его несколько обескуражила — такого шага от Савойского он не ожидал, хотя разве это был шаг? Так, слабый пук в его сторону. Сам Савойский его мало взволновал, а вот его мать… С Дианой творилось что-то неладное.
Она была безрадостна, скучна и безжизненна как пустыня. Вроде воспряла духом, но после ссоры с сыном сникла совсем.
Кайрат просидел с ней весь вечер в ожидании пьяных откровений, но она напивалась молча, закидывая в себя водку как горькое лекарство, и только вторая бутылка погасила в ней ту жгучую тоску, что она заливала.
Он оставил её, уснувшую в гостиной, накрыв пледом, и на следующий день нашёл её на том же диване с тем же пледом в ногах. Немытая, нечёсаная, она сидела в комнате с задвинутыми шторами и всё с такой же мрачной решимостью глушила свою депрессию алкоголем.
— Он не пришёл ночевать, — сообщила она вместо приветствия.
— Ты всё равно была в отключке, — Кайрат бросил свои вещи на кресло и сел рядом. — А он взрослый мальчик.
— Это так странно, — посмотрела на него Диана, словно первый раз увидела. — Ведь вы с ним ровесники, а я воспринимаю его до сих пор ребёнком, а тебя взрослым мужиком. Будешь?
Она плеснула в хрустальный стакан янтарную жидкость, залезла пальцами в ведро со льдом. Кубики его трещали, когда нетвёрдой рукой она протянула стакан Кайрату.
— Спасибо, но нет. Мне ещё весь день работать.
— Трудяга, — делая глоток, сказала она, и это прозвучало презрительно. — Совсем как мой муж. Тот тоже всё работал, работал и работал.
— Буду считать это комплиментом.
Он посмотрел на ополовиненную бутылку бурбона — день едва перевалил за полдень.
— Считай это авансом. Тебе ещё далеко до моего мужа, но ты на верном пути. Что тебе сказал Кайманов?
— Немного, но мы поговорим об этом, когда ты протрезвеешь.
— Не повторяй моих ошибок, Кай, — несмотря на количество выпитого, изъяснялась она вполне трезво. — Не ложись под Кайманова. Изваляешься в таком дерьме, что в выгребной яме покажется как в раю.
— А ты вроде ничего, пёрышки почистила и как новенькая, — он старался не смотреть на неё. Нет, ему не было противно, но сейчас он не хотел встречаться с ней глазами — в них такая лютая скорбь. Ему недолго пришлось гадать по чему она так горевала.
— За все свои похождения, наркоманские притоны, нудистские вечеринки, за всех тех похотливых самцов, что лезли ко мне в трусы мне не было так стыдно как за Кайманова. За него одного я вымаливала у мужа прощения, но он меня так и не простил, — она опрокинула в себя остатки жидкости и налила снова. — Не простил. И больше никогда уже не простит.