Я делаю глубокий вдох, пытаясь отогнать печаль. Если это будет прощание, я хочу, чтобы это произошло быстрее; в противном случае я не могу обещать, что смогу уйти.
— Ты знаешь, — говорю я, нарушив неловкое молчание, — когда я вернусь домой из Бостона, мы могли бы совершить нашу собственною поездку. Есть ли место где ты бы хотела побывать, там, где ты никогда не была раньше?
Маккензи повернула голову вверх, встречаясь с моими глазами.
— Ты серьезно?
Я пожимаю плечами, кивая головой.
— Да. Везде, где ты хочешь побывать. Только небо — это предел.
Она кусает свои губы. Ее глаза покосятся в глубоком раздумье перед тем, как улыбка появляется на ее прекрасном лице.
— Я всегда хотела поехать за границу в какое-то место, как Лондон.
Я тру подбородок, делая вид, что раздумываю.
— Лондон, говоришь. Хмм.
— Если тебе не нравится Лондон, мы можем поехать куда-нибудь еще.
Я смеюсь.
— Маккензи Эванс, Лондон — это то место, куда вы хотите, Лондон, это то место, куда я возьму тебя. Я бы тебя до конца мира завёз, если это то, что ты хотела бы.
— Там они! — судья кричит, указывая на нас.
Все замирают при виде нас. Маккензи делает несколько шагов передо мной, отжимая судью от меня.
— Эй, приятель, — говорит она надтреснутым голосом.
— Все в порядке? — спрашивает Линдси, протягивая руку ко мне. Я беру ее за руку, используя это, чтобы притянуть ее в мою сторону. Она улыбается и оборачивает руку вокруг моей талии.
— Все в порядке, мама, — говорит Маккензи тихо, вполголоса. Она машет своей рукой на судью который отходит подальше от нее.
— Так, когда же состоится вылет? — спрашивает Билл, взглянув на часы. — Я уверен, что Микки потребуется время для того чтобы собраться.
— Я не собираюсь, — шепчет она, держа глаза опущенными.
Линдси напрягается рядом со мной.
— Не собираешься? Это нелепо. Я был уверен, что ты присоединишься к ним.
— Это не самое подходящее время, — хныкает Маккензи.
— Я не понимаю, — подталкивает Гленда. — Как это не подходящее время?
— Ма, — Билл застонал.
— Что? — старушка отходит от моего брата, берёт лицо Маккензи в свои руки. — Послушай меня, юная леди, нет такой вещи, как подходящее время. Это не ты делаешь свое время. Не думаю. Так что действуй.
— Ты не понимаешь, бабушка. Это не так просто, — утверждает Маккензи.
— Что непонятного? Ты его любишь? — спрашивает Гленда.
Мои пальцы сжимают плечи Линдси. Части меня страшно услышать ответ Маккензи, хоть она заявляла об этом много раз за последние несколько часов. Но говорить что-то в частном разговоре, это одно. Признав свои слова в толпе людей, которые знают и любят вас это совсем другое. Линдси хлопает меня по спине, подбадривая. Я смотрю вниз, встречаясь с её глазами. Материнская нежность там чуть не сбивает меня с толку