— Да. Думаю, мы все их терпеть не можем, — ответила Гейл.
Лина кивнула и продолжила.
— Мусоропровод ведет в пустующую секцию на верхнем этаже здания. Я передвигалась по зданию, используя дренажные и вентиляционные туннели. Мусоропровод выходит в этот боковой переулок, темный и заброшенный. Один конец ведет в тупик, другой — на большую улицу на центральной рыночной площади. Поставьте тележку под мусоропровод и спрячьтесь в тени. Мы с Энди вытащим Триватора, поможем добраться до верхнего этажа и сбросим его задницу в мусоропровод. Он упадет в тележку, мы спустимся вниз, вы закрываете его сверху крышкой и спокойно пересекаете рыночную площадь, мы идем следом за вами, прикрывая с обеих сторон. Всё провернем в час пик, когда на рынке в течение шести часов будет твориться настоящий хаос, — поясняла Лина.
— А мне что делать? — спросила Гейл.
Лина улыбнулась и кивнула на бластер, прикрепленный к поясу Гейл.
— Ты будешь в засаде. Мне нужно, чтобы кто-то прикрыл наши спины. Спрячься где-нибудь и наблюдай. Если эти ваксианские ублюдки обнаружат, что мы украли их золотое яйцо, они очень разозлятся. Из всех нас ты самый лучший стрелок, особенно на расстоянии. Мне нужно, чтобы ты убрала их, если нас обнаружат, — мрачно сказала Лина.
— Я не промахнусь, — пообещала Гейл.
— У меня есть вопрос, — сказала Мишель, нахмурившись.
— Какой? — спросила Лина.
Мишель потерла подбородок.
— Если Триватор будет не в состоянии идти, как ты перетащишь его по узкой металлической планке на высоте пяти этажей? — спросила она.
Лина надеялась, что никто не заметит этот незначительный изъян в её плане. Она взглянула на Энди, но та лишь пожала плечами. Как-то им нужно заставить его перейти по узкой металлической доске с одного здания на другое. Лина посмотрела на сумку, лежащую в углу.
— Бэйли, какой наркотик сможет нам помочь? — тихо спросила она.
* * * * *
Идентификатор осветил руки Эджа. Охранники оставили их скованными за спиной. Дискомфорт от неудобной позы, наконец-то, вырвал его из полубессознательного состояния. Его голова всё ещё болела, но к подобной постоянной боли за последние несколько месяцев он уже привык.
Его тело затекло от долгого лежания на холодном полу. Где-то в подсознании крутилась мысль, что он должен сесть, но сил на это не было. Он закрыл глаза. Во тьме ничего не имело значения. Он видел, но смотреть было не на что, кроме теней, танцующих в его сознании и вдоль стен камеры.
Он пошевелил за спиной пальцами и попытался сосредоточиться на счете. Он ощущал, как когти того зверя, кровь которого они влили ему на этот раз, разрывали его изнутри. Несмотря на холод, на его лбу выступил пот.