– Не перечьте, и мы не будем ссориться. – Людвиг оперся на спинку кресла правой рукой; левая явно плохо слушалась. – Ведите себя как положено примерной супруге, и у меня не будет повода вас ограничивать. А теперь поцелуйте меня.
От такого перехода Ринка опешила. В смысле – «поцелуйте»?.. Ну уж нет, скорее она ему физиономию расцарапает!
– Пусть ваша француженка вас целует! – Ринка скрестила руки на груди и отступила еще на шаг.
Усмехнувшись, гад чешуйчатый покачал головой – без малейших следов раскаяния.
– Она больше не моя француженка.
Он с явным удовольствием повторил непривычное для астурийца слово, а Ринка на миг устыдилась, вспомнив, как сначала кричала, а потом, после выстрела, упала та девушка. Ни в чем на самом-то деле не виноватая. Вряд ли она могла отказать целому герцогу, да еще кузену короля.
«Зря потеряла бдительность», – подумалось, когда Людвиг незаметно оказался рядом и прижал ее к себе, сорвал тюрбан с головы и запустил пятерню ей в волосы.
– Моя герцогиня – ты, – его голос стал ниже, коснулся кожи, словно бархат. А черные, как бездна, глаза оказались совсем близко, так близко, что Ринка потерялась в них. – Рина…
Сердце забилось как бешеное – от страха, и предвкушения, и… нет, Ринка не могла анализировать. К черту научный подход. Ей просто очень-очень хочется…
Когда губы Людвига коснулись ее губ, она еле удержалась, чтобы не застонать и не притянуть его к себе. Так было хорошо, так правильно и наконец-то безопасно! Словно в его руках никакие проклятые террористы не могли до нее дотянуться.
Плохо соображая, что делает, Ринка позволила ему вжаться в себя бедрами и огладить свою спину – и ниже тоже, и сильнее, да… Все же она тихонько застонала, когда Людвиг оторвался от ее губ, но только затем, чтобы переместиться ниже, лаская ее шею. Она обняла его, едва не задев повязку на плече, – и тоже распустила его волосы, сорвав ленту. Они были изумительно плотными, гладкими и тяжелыми и пахли мятой и хвоей, и он сам пах мятой и хвоей, и еще немного чем-то неуловимо терпким и нежным, и его кожа была нежной, горячей и… когда он успел расстегнуть рубашку? Или это она успела?
Ринка с удивлением посмотрела на собственные пальцы, вынимающие из петли еще одну пуговицу… Что-то здесь не то! Она же зла на него! Почему же?..
Задуматься, что это с ней такое, она не успела. Людвиг с глухим стоном снова нашел ее губы, поцеловал жадно, голодно и подтолкнул к столу – его Ринка почувствовала ягодицами… почему-то голыми… боже, когда он успел задрать на ней юбку?! Боже, как же хорошо… и как же хочется большего! Вот этого самого большого, что упирается ей в живот!