она это сказала, — Гвен приняла решение.
— Почему нет?
— Нам не позволят.
— Кто не позволит? — спросила Гвен.
— Город. Это не наш дом.
— А чей же?
— Я не знаю… но я знаю, что никто не позволит нам просто так здесь поселиться.
— А я и не собираюсь просто так здесь поселиться, — разозлилась Гвен. Она устала от того, что перед ней закрывались все двери. Возможно, Джоллин и права, но Гвен не желала сдаваться. Только не теперь, когда наконец мелькнул слабый проблеск надежды на то, что она сможет начать прокладывать в жизни собственную дорогу. В ее последующих словах было больше гнева, чем смысла. — Гру зарабатывал на нас целое состояние. Мы будем делать то же самое, прямо здесь, и нам не придется носить лохмотья. — Она посмотрела на свои покрытые грязью ноги. — И купим обувь, черт возьми!
Джоллин закатила глаза.
— Этим домом никто не пользуется, — напирала Гвен, будто Джоллин только что привела ей четкие аргументы. — Уже много лет. Какое людям до него дело?
— Это не важно. Есть определенные правила.
— Какие?
Джоллин пожала плечами.
— Откуда мне знать! Я всего лишь тупая шлюха.
— Мне надоели правила! — воскликнула Гвен. — Хочешь вернуться? Возвращайся! Уверена, Стейн все еще ждет тебя! Он ведь не за мной туда пришел. Ты забыла об этом? Гру пообещал ему тебя. Я могла бы сидеть внизу и слушать, как твоя голова бьется об пол в спальне. Хочешь превратиться в очередное кровавое пятно, которое Гру будет прятать от посетителей? Ты этого хочешь? Ну же! Ну?!
Джоллин молчала.
— Это я рискую своими четырьмя золотыми, — продолжала Гвен. — А Гру пообещал держать Стейна подальше от меня. Но не от тебя — о нет, не от вас всех. Он каждую из вас готов отдать ему. Почему бы и нет? Посмотрите, сколько он заработал на смерти Эйвон! Вы для него просто грязь, шлюхи, каких полно! Я хочу хоть что-то изменить в нашей жизни, пытаюсь спасти нас всех, а в ответ слышу только жалобы!
Гвен заметила, как у Джоллин подрагивает нижняя губа. Девушка тяжело дышала, втягивая носом воздух, ее грудь поднималась и опускалась вдвое быстрее обычного, глаза наполнились слезами. Все ее возражения объяснялись не капризами или злостью, а обыкновенным страхом. Ее охватил ужас по той же причине, по которой Гвен так рассчитывала на нее: из всех девушек Джоллин была самой рассудительной.
Гвен смягчилась.
— Все хорошо, — сказала она. Взяв Джоллин за руку, она сжала ее пальцы. — Все будет хорошо. Ты просто должна мне довериться.
— Но ты не знаешь, как заводят свое дело. Ты даже не знаешь, можем ли мы… разрешено ли это.
— Вообще-то я немного устала от