– Привет, Джейн! Здравствуйте, Дэниел. Какими судьбами?
– Джейн сказала мне, что вы заболели после вчерашней съемки и я очень виноват перед вами. Поэтому я никогда не прощу себе, если не помогу вам.
Только этого мне сейчас не хватало!
– Не стоит. В конце концов вы меня предупреждали. Проходите, если уж пришли.
Замечательно! Всегда мечтала принимать у себя сумасшедшего озабоченного музыканта, да еще и будучи одетой только в пижаму. Однако все же приятно, что существуют мужчины, умеющие признавать свои ошибки, а не как мой бывший муж. Стоит принять помощь хотя бы из благодарности.
Похоже у меня поднялась температура. Я закрыла все окна в доме и пошла в спальню переодеться. Лишь теплый свитер в оленях и джинсы спасли меня от озноба.
– Какие лекарства тебе нужны? – крикнула из кухни Джейн, судя по звукам, ставившая чайник.
– Понятия не имею, – честно призналась я, – давно не болела. Что-нибудь жаропонижающее и мятное, для горла и носа. Деньги я отдам.
– Принесу, – пообещала Джейн, – что за разговоры? Ты же не заставляешь меня возвращать тебе деньги за выпивку в клубе… извини.
– Все в порядке.
Джейн ушла за лекарствами. Мы с Дэниелом остались вдвоем. Снова неловко молчать было глупо, надо было хоть что-то сказать.
– Дэниел, поможете мне?
– С радостью, Джинджер. Чем?
– Приготовите мне кофе? Тем более, что чайник уже вскипел.
– У меня есть идея получше. Простуду можно снять с помощью прекрасного традиционного средства. Но оно должно быть очень горячим, когда касается губ и обжигать до самого горла.
– Да что вы несете? Хотите, чтобы я вызвала полицию?!
– Простите, Джинджер. Вы меня не так поняли. Я имел в виду глинтвейн. Слегка подогретое вино, не говоря уж о холодном, не имеет такого лечебного эффекта как горячий глинтвейн.
Двусмысленность ситуации рассердила меня, но недоумение Дэниела выглядело таким искренним, что я расхохоталась:
– Насколько я понимаю, вы не отстанете от меня пока я не соглашусь. Но теперь я понимаю, что вы были правы. К тому же сейчас я на своей территории. И да – вино у меня есть.
– Прекрасно. Значит я его и приготовлю. Где у вас специи?
– В верхнем шкафу на кухне. Чашки на столе там же. Вы увидите.
– У вас очень жарко. Вы позволите снять рубашку?
– Да, пожалуйста.
Он снял рубашку. На его левом плече около лопатки красовалась небольшая, размером с медальон, татуировка в виде переплетенного кельтского дуба. «Как рабское клеймо», – пронеслось у меня в голове.
– Красивый дуб с орнаментом, – заинтересовалась я, – а вы знаете, что он означает? – у меня все же оставались подозрения, что я общаюсь с позером, пускающим в глаза пыль красивыми жестами и фразами. Сколько я знаю таких «викканцев», которые рисуют на себе листья дуба, плетеные узоры, сами не зная что это значит, а то и откровенно бредовые, самими придуманные «древние символы земли».