Остались лишь несчастная сотня, которая все еще подавала признаки жизни.
Этого было достаточно.
Максим победно заорал, и его армия откликнулась хором звериных глоток. Охрана ликовала, крича маты и мерзости, твари в лице Белки и Низкого прыгали прямо по людям под их ногами. Егор просто жадно смотрел на месиво из людей под своими ногами и облизывался. Максим кричал, Максим жадно стирал с лица кровь, смотрел на свои изувеченные руки, и выл от восторга, окруженный людьми-собаками, у которых стояло от того, что смерть танцует с ними на костях.
Онемевшими от ужаса глазами я смотрела, как пляшет передо мной ад, поднявшийся на поверхность. Я даже не рыдала – я хватала ртом воздух, потому что не могла дышать – я чувствовала кровь на языке.
И среди гама, крови и смерти он нашел меня и впился глазами, вылитыми из металла. Он зверино оскалился и поднял руки, чтобы я лучше видела – вот что будет с теми, кто ослушается, Кукла.
Вот что происходит с теми, кто не учится смирению. Смотри, кукла, смотри!
А потом он пошел мне навстречу, оставляя за спиной ликующую стаю. Я завизжала. Я попыталась встать, попыталась выбежать, но ноги не слушались меня – они, словно ватные не желали работать, и я, как загнанный в угол кролик смотрела, как на меня идет зверь. Он подошел ко мне, опустился на колени и взял меня за руки. От него пахло кровью, яростью и смертью. Я зарыдала, закричала:
– Не трогай меня! НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!!
Ему было плевать на мою истерику – он ничего не понимал. Сейчас он был животным, бешеной собакой. Он взял мой свитер, потянул на себя, а затем, глядя мне в глаза, вытер окровавленные руки о мою одежду. Я взвыла, я закричала, я зарыдала, но даже не попыталась остановить его. Я слишком хочу жить.
– Теперь, Кукла, – сказал он голосом, в котором уже не было ничего человеческого, – ты со мной заодно. Теперь и ты, принцесса на горошине, по шею в крови.
Я смотрела на свои руки, свою одежду и скулила – я была вся в чужой крови. За спиной Максима послышался хохот – подлетели Белка, Низкий и Егор – я впервые увидела, как он улыбается. Они орали мне что-то, но я ничего не слышала, я смотрела на Максима.
Максим не улыбался. Он внимательно смотрел в мои глаза.
Ты все поняла?
Поняла!!!
Хорошо запомнила?
Хорошо!!!
Кто хозяин?
ТЫ!!!
Умничка…
– Идем, моя кровавая королева, – стеклянные глаза обвели меня ледяным взглядом, он облизнулся, и его губы разошлись в нечеловеческой улыбке, – нас с тобой ждет коронация.
Нет ничего страшнее, чем человек, который ведет себя как зверь.
* * *
В машине хохот и гам – Белка, Низкий и Егор, который теперь сидел на переднем сиденье в машине с нами, орали, крыли черным матом и несли полную чушь. Голос Максима, который, вопреки его обычному поведению, орал, хохотал и матерился вместе со своей сворой, звучал прямо под моим ухом – он самым первым забрался на заднее сиденье чего-то большого и вместительного, затащив меня следом, посадив к себе на колени, и вцепился в меня мертвой хваткой. Но мне было плевать – со мной случилась атрофия эмоций. Я превратилась в огромную куклу, которая перестала существовать. Этот безумный кошмар, эхо реальности – лишь декорации для картины, что творилось внутри меня – там ужас и паника доедали друг друга. Правда, сначала они чуть не подавились моим инстинктом самосохранения, но как только с ним было покончено, и он перестал подавать признаки жизни, они принялись жрать друг друга. Я ничего не слышала, я ничего не понимала, я покорно сидела на коленях Максима, тряслась и смотрела в одну точку. Я перестала воспринимать окружающую реальность. Мой мозг отказывался принимать то, что выдавали ему глаза, уши, нос, кожа. Такого не может быть. Это все неправда. Вранье! Я чувствовала, как засыхает на моих руках кровь, и думала, что никогда не узнаю имя человека, которому она принадлежала.