– Теперь ты мой навек?
– Да… – выдохнул ещё не пришедший в себя мужчина. – Я ваш раб, хоть и без серебряного ошейника…
– Кстати, он свободен… Если хочешь, могу его подарить. Думаю, он будет неплохо смотреться на твоей шее.
– Брайт глупец, если пытался сбежать от такой прекрасной женщины… Я бы от вас никогда не ушёл, даже если бы вы меня прогоняли.
– Каждому своё… Брайт любит свободу, а ты женщин. Сколько у тебя их было: десять, двадцать, сотня? Свободных и невольниц, девственниц и шлюх…
– Сколько было, тех уж нет… Я же не спрашиваю, сколько у вас было мужчин?
– А я и не скрываю: Брайт был пятым и самым лучшим из них.
– Почему же вы его отпустили?
– Он меня не любит.
– А вы хотите любви?
– Я хочу любви, как всякая женщина.
– Мало кто в Глайсиме считает вас женщиной… От вашего вида всех бросает в дрожь. В гарнизоне о вас и ваших подругах ходят жуткие слухи. Если хоть половина из них правда, то вы – исчадие ада и бессердечная… – Лой умолк на полуслове и смущённо улыбнулся.
– … сука, – закончила за него девушка. – Я знаю, как меня называют. Возможно, это прозвище вполне заслужено. Но такова моя натура, им придётся с этим смириться. Чужая слабость меня раздражает, я ненавижу трусов, подлецов и предателей. Я воин. Меня с детства отучали от жалости, слабости, сожалений. В шестнадцать лет, на выпускном экзамене, я должна была убить щенка, преступника и раба. И я их убила без сожаления и угрызений совести.
– Странные обычаи у вашего народа… – пробормотал поражённый Лой.
– Ты всё ещё хочешь меня? Не боишься? – подалась вперёд Эльма, пристально глядя в глаза мужчины.
– А любовников в пылу страсти вы не убиваете?
– Я не паучиха, – иронично хмыкнула девушка.
– Значит, я могу вас без опаски поцеловать?
– Только, если я пожелаю.
– А вы не желаете этого?
– Сейчас нет. Греби, Лой, греби…
Высадились на том же месте, где в прошлый раз разбили лагерь. Здесь всё осталось в том же виде, как они оставили, так что им не пришлось начинать всё сначала. Лой только натянул тенты от ночной росы над ложами из юсса и травы, и разжёг костёр. Поужинав, Эльма прихватила арбалет и отправилась на вечернюю охоту. Солнце едва коснулось верхушек деревьев, а в лесу начали сгущаться сумерки. Девушка решила устроить засаду у небольшого болотца, чтобы настрелять птицы на завтрак. Большие и жирные утки-болотницы с шумом устраивались на ночлег, перелетая с места на место, или, усевшись на нижних ветках чахлых деревцев, громко переругивались из-за лучшего места. Спрятавшись в зарослях оули, Эльма без труда подстрелила пять штук за четверть часа.