Дальше до постоялого двора я добрался благополучно. Хозяин его даже подивился, не часто тати нападают на путников, а со мной это дважды случалось, ну да мне так везёт. Трофеи я снёс в номер что снял, лошадьми уже занялись, ну и заодно забрал с хранения трофеи с других татей, которые мне повстречались на пути в Коломну. Да, я для арбалета приобрёл болты на торге, так что два колчана для него есть. Сорок штук. Ну и доплатил за хранение, а то время вышло, я дольше был в Коломне чем думал. А утром, позавтракав, направился дальше и к полудню впереди показались золотистые купола церквей столицы Московского княжества. Правда, я на два часа всё же задержался, свернул в лесок, где подобрав место хранения, спрятал ценности в дупле дуба, его не видно было с земли. А вообще мешки я хотел на верхушку поднять, а когда сам взбирался, то и обнаружил дупло. В общем, я спрятал в дупле самые большей ценности, золото в гривнах и кунах, и половину серебра, остальное оставил. Потом вернувшись на дорогу, благополучно проехал окарину и покрутившись по улицам, пока ещё до сих пор незнакомой Москвы, я и заблудится умудрился, доехал-таки до своих ворот, когда до наступления темноты оставалось часа четыре.
— Кто там? — услышал я на свой стук вопрос, заданный охранником, по голосу явно Тимуром. Это радует, похоже у меня дома всё в порядке, а если нет, то сейчас и узнаю.
— Открывай, хозяин возвратился, — радостным голосом ответил я, сам не ожидая что в новый не обжитый пока ещё дом будет так легко и радостно возвращаться.
Прочти сразу скрипнул засов, и ворота распахнулись, что позволило мне верхом въехать во двор, где уже встречали работники. Митрофан принял коней, но сначала я велел подвести их к малому складу, и там мы быстро и совместно разгрузили лошадей. После этого те были отправлены на конюшню, их ещё в порядок привести нужно, моих верховых напоить и накормить овсом, двух пришлых лошадей сеном, хватит им и этого. Пока мы разгрузкой занимались, я успел отдать несколько приказов Марфе, топить баню, помыться хочу, и ужин подготовить. Хорошо себя так хозяином ощущать, отдал приказ и всё исполняется. Начинает нравится.
Ужин уже был готов, простой, пирог с рыбой, и два вида каши, для себя работники приготовили, ещё копчёностей с ледника подняли, молока козьего принесли, но и для меня эта пища вполне нормальна, так что вскоре стол был накрыт и пока работники продолжали заниматься делами во дворе, Митрофану помогал с лошадьми Егор, ужиная, я описывал своим ветеранам как у меня прошло посещение Коломны. Ну то что там было, особо я не рассказывал, пожара лишь коснулся, да как семье помог, хоть теперь знаю какого я рода, и кто мои родичи, ну и описал оба нападения татей. Тут ветераны заинтересовались, каждое мгновение попросили подробно описать, мне не жалко, сделал. Рассказ нисколько не мешал мне ужинать, тем более ветераны занимались тем же самым. Потом, баня ещё была не готова, её позавчера топили, остыла, мы прошли к малому складу, где распахнув створки я стал показывать старикам трофеи, и что удалось взять с тел татей. Ну самострел отложили, его Лука себе возьмёт, в охране незаменимая вещь, болты тот тоже отложил. Потом те обе кольчуги изучали, решая кому из кузнецов их на починки отдавать, да на чистку. К сожалению, по размеру только одна кольчуга годилась в дело, да и то Тимуру, на остальных просто не налезали, могучие старики, не особо утратившие воинской стати. Кольчуги отложили. Бердыш осмотрели, хмурясь, явно дружиннику убитому принадлежал, а потом мечи. И тут ахнув, Лука Авдеевич поднял один из мечей и стал его рассматривать. Остальные тоже подошли и раздались удивлённые возгласы. Меч ими явно был узнан. Мне пояснил всё именно Лука. С его слов меч был семейной реликвией в семье, где сыновья обычно служили в дружине. Меч достался младшему сыну что сгинул три года назад со своим десятком. А с его дедом те были хорошие приятели. Тот тоже живой был, своё подворье имел, на другой стороне Москвы. Дальше быстро осмотрев остальные трофеи, и опознав ещё две вещи, боевой топор, с характерным рисунком на рукояти и боевой нож с насечками, оружие принадлежало воинам того же пропавшего десятка московских дружинников, Лука засобирался, хотел сообщить своему другу о находке. Правда, сначала испросил моего разрешения на это, и я дал его, дело нужное. Повозку ему уже запрягли, и тот укатил.