- Элигос, - хмыкнул Зиаэль. – Имя, данное ему Хаосом. Но для меня он всегда останется Эрртруаром, одним из Падших. Как причудлива нить жизни. Демон, спевшийся с праведником. Даже сейчас он реет в Небесах и отчаянно жаждет вцепиться мне в горло. И все ради женщины. Вы слабы. И ваши слабости мешают вам. Мешают достичь могущества. Вы неспособны от этого отречься.
- Как это сделал ты? Эгоистичное хуйло, - процедил я, тщетно силясь успокоить гнев, который буквально бурлил во мне. Падший кивнул, не обратив на ругань внимания, и пропустил рыжую прядь Астры через свои пальцы.
- Как сделал я. А ваша слабость здесь, - он вновь провел когтем по шее моей подруги. – Но я избавлю тебя от нее, как избавил и Эрртруара, вскрыв брюхо его девке.
- Нет! – крикнул я, бросаясь к Астре. Вернее к тому, что от нее осталось. Зиаэль быстрым движением провел когтем по горлу рыжей и с нарочитой легкостью отделил ее голову от шеи, которую тут же бросил мне. – Пидарас!
- Даже твое кольцо бессильно, Збышек, - пропел он, подняв руку. Я тщетно пытался пройти невидимый барьер, чтобы вырвать лживое сердце Падшей твари. Невидимая материя раз за разом отталкивала меня в сторону, не давая приблизиться к врагу даже на миллиметр. А Падший медленно направился к Ахиллесу. – Я освобожу тебя, дитя. Ты вновь станешь сильным. Как раньше. Один и с кровоточащим сердцем. Навеки.
- Бля, - жалобно прошипел я, наблюдая за тем, как грек удостаивается той же участи, что и Астра. Зиаэль легко и безжалостно отрезал ему голову, которую по привычке бросил в мою сторону. – Остановись! Недоумок, изнасилованный ослом и картофелеуборочной машиной!
- Зачем? Это ничего не изменит, - улыбнулся горбун. – Изменит только тебя. Заставит твою душу почернеть и возжелать мести.
- Иди нахуй! – задохнувшись от гнева, я упрямо полз вперед, не обращая внимания на то, что невидимый барьер обжигает кожу, заставляет слезиться глаза и вызывает дикую боль. – Сука.
- Больше ненависти, Збышек, - рассмеялся Падший, идя в сторону ангелов. И тут меня прорвало. Что-то клокочущее, бурлящее и яростное вырвалось на волю. Как было раньше.
- Стоять! – рявкнул я так громко, что волна, пошедшая от звука моего голоса, задела всех, кто сражался в страшной битве, и вернула меня в настоящее. Время, текущее медленно, словно остывающий воск, окончательно замерло. Удивленно остановились серафимы, опустив острые мечи. Медленно кивнул Петр, улыбаясь знакомой мне доброй улыбкой. Замерла Астра с Ахиллесом. Замерли Падшие, забыв, что надлежит сражаться. И замер Зиаэль, лишь пару миллиметров не достающий до Врат, которые горели очень ярко. Ослепляя его и обжигая серую кожу.