— Подожди, я сейчас.
Как будто Инна могла уехать, пока он там. Он купил огромный букет красных роз на длинных ножках — все, что было у продавщицы. Попросил оформить в гофру из блестящей пленки. Девушка обложила розы какими-то разлапистыми зелеными листьями и ветками с мелкими белыми цветочками.
— Это что?
— Гипсофила и банан.
Серый удивленно посмотрел, но фруктов не обнаружил. Потом дошло. Дикий пещерный человек. Зато будет знать, как называется эта цветочная мелочь.
— Еще это, — вдруг решился мужчина, показав рукой. — Да-да, этого. Самого большого.
Он ухватил под мышку букет и в другую руку огромного плюшевого медведя. Выходя, подумал: руки заняты, хорошая мишень. Но это чисто машинально. Инна опустила стекло и удивленно смотрела на эти приготовления.
— Это тебе, — сказал он. — Вручу, когда приедем.
Инна просто онемела. Ну и ну! У нее есть мужчина. И он дарит ей цветы и плюшевые игрушки. Она не думала, что Сергей на такое способен. Это на него непохоже. Зато внутри словно вырастает и начинает греть маленькое солнце. У! Нее! Есть! Свой! Мужчина! Она не одинока. Ей дарят медведей. Ухаживают. Пусть и после всего, а не до. Все у них как-то шиворот-навыворот. Даже конфетно-букетный период.
Девушка решила не отвлекать, пока Сергей за рулем. Но стоило ему припарковаться у дома, как она отстегнулась и порывисто обняла его.
— Ну-ну… — сказал он. — До дома потерпи.
Не дотерпела. Целовались долго, и было им хорошо.
* * *
Лора обрадовалась, что они приехали. Всю ее обслюнявила. Перед Сергеем просто стелилась, исходя восторгом. Инна осмотрела собачью морду, но последствий от ударов не заметила. Правильно говорят: заживает как на собаке. Зато палка от швабры носила вполне отчетливые следы, как будто Лора об нее зубы точила. Или мстила?
Они вывели собаку ненадолго. Та сиганула на заснеженный газон и тут же запросилась обратно. Дома насыпали корма в миску и налили свежей воды. Пока Лора отвлеклась, решили посмотреть на ее потомство. Инна полезла в коробку. Щенки тоже были в порядке. Они слепо тыкались в ладонь и пытались ухватиться за пальцы, принимая их за материнские соски.
— Смешной какой, — не стала отбирать она мизинец у коричневого малыша. — Пустышка, а он не понял.
Серый тоже нагнулся над коробкой, хмыкнул и сказал:
— Кофе сделаешь?
Чаю уже напились, можно и кофе, раз так. Инна ушла на кухню варить, а Серый — в комнату, чтобы без помех позвонить начальству. Ответил Гринев, почему-то с трубы главного. До Иванченко, как оказалось, уже докапывались в связи с кончиной Даниляна.
Пришлось напрячь все связи, включая лучшего адвоката. Илья Михайлович славился тем, что брался защищать любую сволочь и отморозка, виртуозно превращая черное в белое. А тут вообще проблем не видел. Алиби железное, соседи сами слышали, что в квартире идет гулянка, гремит музыка, люди отдыхают. Даже приезжавший ночной наряд полиции сыграл им на руку.