– Ты правильно поступишь. Тривилий, Господь наш, и Тривилийский орден, рабы его, не забывают добродетели.
Религиозный орден внутри игры? Это меня до той степени поразило, что я потерял дар речи. Насколько нужно было поехать крышей, чтобы создать такой в игре, да ещё и уверовать в подлинность предписани? Тут либо завели себе аккаунты настоящие священники, либо кто-то решил использовать религии как в реальности, чтобы зарабатывать деньги. У меня внутри всё похолодело.
Маг подошёл ко мне, и дрожащими руками потянулся к хрусталику.
– Очень хорошо, – бормотал он, – отдавай его мне. Хороший мальчик.
– «Нет! Идиот! Не вздумай этого делать!» – возник в голове голос Рика, и я расширил глаза от удивления.
Но было поздно. Маг схватил хрусталик, и, послав ударную волну во все стороны, разбросал нас по залу. Меня швырнуло метров на пять, и я повалился на спину, сморщившись от боли. Он побежал обратно к сфере портала, и как только шагнул в неё, она закрылась. У меня в груди защемило, а на душе стало так паршиво, что захотелось лезть на стены.
Цепи со звоном рассыпались, освободив Ларри. Лёд растаял, отпустив пленённого Нерона, и он с удивлением осмотрелся. Скоро пришёл репанувшийся Шорт.
– Что ты отдал ему? – спросил Ларри ошарашенно, дрожавшим от страха голосом. Он всё ещё чувствовал, как его терзают колючие цепи. – Только не говори, что от этого зависела возможность выйти.
– Я не знаю… – сказал я виновато. – Не знаю. Это совсем не важная вещь. Безделушка.
Вот зачем я соврал? Очевидно же было, что хрусталик – что-то очень важное, но я побоялся сказать об этом остальным. Они все глядели на меня будто с укором, и я чувствовал себя уличённым в обмане лжецом. Никто не говорил о том, что я врал, но мне казалось, что всем и без доказательств всё ясно. Конечно, это было иллюзией. Они не могли знать, вру я, или нет.
Такое чувство возникало каждый раз, когда я лгал. Приходилось, к счастью, не часто, и только в самых крайних случаях. Но был ли тут крайний случай? Это было, возможно, чем-то жизненно важным, но для них ли? Нет. Скорее для меня. Потому, правду им знать просто ни к чему.
Рик ведь говорил только о моей смерти.
– То есть, – нахмурился Ларри. – Он ради этого преследовал меня, нас и тебя? Не… – Ларри заглянул мне в глаза. – Что-то ты, дорогой, темнишь. Что он забрал у тебя?
– Я не знаю…
– Отвечай! – Ларри с психу ударил кулаком в стену.
Подобная настойчивость вывела меня из себя. Мне захотелось врезать по голове Ларри так сильно, чтобы она отвалилась. Не выносил, когда мне задавали вопросы, и пытались вытребовать какую-то информацию. Я посмотрел на Ларри расширенными от злости глазами, и прошипел сквозь зубы: