— Любишь классику? — спросила Полина.
— Да. Волшебно, правда?
— Угу, — без энтузиазма согласилась Поля.
— Играет сам маэстро Максимилиан — первая скрипка Аласии. Он бесподобен.
Разговор о музыке преобразил робкую Флиду. У нее даже румянец вспыхнул на щеках.
— И педагог чудесный. Беру у него уроки игры на скрипке.
Ого! Демократичные в Аласии порядки. Первая скрипка дает уроки горничной?
— Горничной я только подрабатываю, а так я студентка, — объяснила Флида, заметив удивление собеседницы.
Поля понимающе кивнула. Теперь ясно, отчего девушка справляется с работой с переменным успехом.
— Где учишься?
— На факультете искусств. Специализируюсь на музыке. Но еще беру уроки рисования. Хочу достичь такого же мастерства, как Эмиль.
Флида вдруг спрятала взгляд.
— Эмиль хорошо рисует? — удивилась Полина.
— Как? Ты не знала? — теперь уже удивилась Флида. — У него великолепная техника. Его полотна, они… — она долго подбирала подходящее слово, — потрясающие. Невозможно оторваться.
— Вот, — Флида подошла к одной из картин, которых в комнате Полины было, как в картинной галерее. — Это его работа.
Взгляд Поли уже несколько раз пробегал мельком по рисунку, но внимательно она рассмотрела его впервые.
Хрупкая босая девушка в длинном белом шелковом платье на тоненьких бретельках стоит на берегу моря и смотрит на закат. Волны едва касаются ее ступней. Ветер небрежно растрепал темные волосы. Неизвестно, откуда она пришла — вода уже смыла ее следы. Неизвестно, куда она отправится, когда солнце скроется за горизонтом. Но сейчас она здесь, юная и дерзкая, как мечта.
Эмиль в душе романтик? Вот уж Поля никогда бы не подумала, что ее самоуверенный босс с завышенным самомнением, у которого с лица не сходит нагловатая улыбочка, может написать такую картину. Очень трогательно. Не говоря уже о том, как реалистично. Полное погружение. Полине даже показалось, что она ощущает дым костра, разведенного кем—то на берегу. Или это дымит не костер? Поля резко развернула голову в сторону гладильной доски — ну, точно, это дымится ее блузка! Флида забыла про утюг, залюбовавшись картиной.
Они одновременно подскочили к доске. Поля высвободила сорочку, но было поздно. Тонкая ткань оказалась безнадежно испорченной, в некоторых местах даже успела обуглиться. Да, мощные в Аласии утюги. Флида побледнела, а потом пошла красными пятнами. Она смотрела на Полину огромными испуганными глазами, полными вины и раскаяния:
— Я… я… нечаянно… — пролепетала она. — Прости…
Поля не могла сердиться на этого робкого олененка Бэмби.
— Ничего, — сказала она. — Я все равно собиралась ее выбрасывать. Она… мне жмет.